– Запомни: меня раздражают в жизни две вещи. Первое: любовь. Раздражает невероятно. Если она существует, то я действительно (готов допустить это – чисто теоретически) могу напоминать скотину. Второе: наличие в мире информации, относящейся к человеку, которую я, якобы, неспособен понять. Если такая информация порядка философского присутствует, то я априори превращаюсь в клоуна. Я, сука, не клоун.
Следовательно, любви нет, и нет истины, которая мне не по силам. Это моё кредо, как тебе известно. Ты – единственный человек, который живёт ради любви и ради истины (или делает вид, что живёт ради них; но если это так, если ты хоть на волос лицемеришь, то ты об этом жестко пожалеешь: я распотрошу тебя на молекулы, а с Алисой твоей сделаю такое, чего не могло себе вообразить самое извращенное воображение самого развратного из людей; и поделом, это будет твоя вина, твой грех). Я держу тебя при себе за твою уникальность. Ты дышишь только потому, что дышишь не лёгкими, как все, а какими-то жабрами. По-моему, клоун именно ты.
– Я не уловил твою мысль, Барон. (Хотя я, конечно, уловил её ещё до того, как он раскрыл рот.)
– Я хочу сказать, что пер твою жену так же, как вот эту масяню на твоих глазах. И в рот, и в жопу.
Бессмысленно гадать, правду говорит он или нет. Ни один детектор лжи в мире не уличит его. Рептилия не знает, что такое врать или не врать. Она пожирает для того, чтобы не пожирали её.
– Я тебе, конечно, не верю.
– А вот это уже твои проблемы.
– Хорошо. Допустим. Но зачем ты это сделал?
– Подопытному кролику отныне будут предлагать другую капусту. Ты меня стал раздражать своей принципиальностью сумасшедшего. Мы ускорим эксперимент. И я тебя переиграю.
Одно из двух: либо он меня пугает, как было уже не раз, либо, что гораздо хуже, он решил, что пора принимать решение, – решил покончить со мной как с гуманитарным проектом. Очевидно, случилось что-то непредвиденное. Возникла новая конфигурация обстоятельств.
– Хорошо, Веня. Ты меня можешь растоптать. Пусть я сдохну. Но ты не будешь уже держать на ладони всю вселенную, словно жемчужину, ты не будешь уже властелином всего. Ты чувствуешь, что я где-то прав, и моя погибель станет твоим поражением. Сегодня, во время эпохи диктатуры натуры, ты всемогущ. Ты – Великий Диктатор. Но если всё же возможна диктатура культуры, то неизбежно наступит другая эпоха, и ты превратишься уже не в скотину и клоуна – ты станешь никем. Кто был всем – станет никем. Это даже не трагично, это просто смешно. Если ты уверен, что эпоха культуры не наступит никогда, то можешь избавиться от меня сию секунду.
А