себя неспособным к борьбе и рано начал устраивать
эрзац призвания.
Потом я пережил настоящие, не в грёзах, трагедии,
тем трудней переносимые, что не чувствовал себя невиновным.
Я научился переносить несчастье, как переносят увечье,
но читатели это редко могли из моих сочинений угадать.
Только темная тональность и склонность к особому,
почти манихейскому варианту христианства
могли навести на нужный след.
Надо прибавить запутанность этого индивида в историю
двадцатого века, нелепость его поступков
и серию чудесных спасений.
Как будто эрзац призвания был утвержден
и Господь Бог требовал, чтобы я доделал дело.
Я трудился и искал величия, недостижимость его
объясняя пустыми временами.
Находя его у других, иногда у себя,
я был благодарен за дар участия
в необычайном Божием замысле о смертных.
22. Постарайтесь понять
Постарайтесь понять маловеров.
И я день верую, а день не верую.
Но мне хорошо в молящейся толпе.
Веруя, они помогают мне верить
в их, непостижимых существ, существованье.
Я помню, что они были сотворены не слишком ниже
небесных сил.
Под своим уродством, клеймом практичности,
они чисты, в их горле, когда они поют,
бьется пульс восторга.
А больше всего перед статуэткой Богоматери,
так вылепленной, как Она явилась ребенку в Лурде.
Разумеется, я скептик, но вместе с ними пою
и тем одолеваю противоречие
между частной религией и религией обряда.
23. Красивая Дама
Красивая Дама, Ты, что явилась детям в Лурде и Фатиме.
Больше всего, как рассказали дети, их поразило,
до чего Ты несказанно прекрасна.
Будто Ты хотела напомнить, что красота —
один из компонентов мира.
Что могу подтвердить, ибо в Лурде я был
паломником у грота, где шумела река
и на чистом небе над горами виднелся узкий серп месяца.
Ты стояла, говорят дети, над небольшим деревцем,
но Твои стопы возносились сантиметров на десять
над его листвой.
Твое тело было не призрачным, а из нематерьяльной материи,
и можно было сосчитать пуговки на Твоем платье.
Я просил у Тебя чуда, но в то же время сознавал,
Что пришел из страны, где Твои святые места – средство
укреплять национальный мираж и прибегать
под Твою, языческой богини, защиту
от нашествия врага.
Мое присутствие здесь было замутнено
Долгом поэта, которому не дозволено льстить
народным фантазиям.
Но я жажду остаться верным Твоему непостижимому помыслу
Явиться детям в Лурде и Фатиме.
2000