добра и зла могло бы, как это открыли Адам и Ева,
называться древом смерти.
Грех мира мог быть изглажен лишь новым Адамом,
чья война с князем мира сего
есть война против смерти.
11. По мнению Мицкевича
По мнению Мицкевича и Якоба Бёме, Адам был таким,
как Адам Кадмон из каббалы, космическим человеком
в лоне Божества.
Он явился посреди сотворенной Природы, но ангельский,
одаренный незримым телом.
Его искушали силы природы, взывая к нему
(как продиктовал Мицкевич Арману Леви):
«Вот они мы, очевидности, формы, вещи, добиваясь лишь подчиняться тебе, служить тебе. Ты нас видишь, касаешься, можешь нами командовать взглядом, кивком. Видел ли ты когда-нибудь существо выше себя, бога, чтоб у него был взгляд и кивок повелевать стихиям? Веруй нам, ты настоящий бог для нас, ты настоящий господин всей твари. Соединись с нами, станем одной и тою же плотью, той же природой, уподобимся друг другу».
Адам поддался соблазну, и Бог наслал на него глубокий сон.
Когда он проснулся, перед ним стояла Ева.
12. И так вот Ева
И так вот Ева оказалась делегаткой Природы
и втянула Адама в однообразный круг рождений и смертей.
Как будто Великая Матерь-Земля палеолита, что рождает
и сберегает прах.
Отсюда, быть может, у мужчин страх любовных обетов,
ибо они всего лишь обетованье смерти.
Наши сестры не согласятся с земною природой Евы,
но у Якоба Бёме мы встретим и образ Евы иной,
той, что получила и приняла призыв
стать матерью Бога.
Не забудем, однако, что Бёме говорит о мире архетипов,
созерцаемых Богом, а значит, о таком,
где не существует никакого перед и после,
то есть вторая Ева вовсе не преемница первой,
они стоят рядом, та и другая, под взглядом Творца.
Перетекают друг в друга, родные, ближе чем сестры.
Поразительный «Гимн на Благовещенье Пресвятой Деве Марии» молодого антиклерикала Мицкевича был написан прямо перед масонским гимном, известным как ода «Молодость», и прославляет Марию словами пророка, то есть Якоба Бёме.
13. Нельзя удивляться
Нельзя удивляться этим спекуляциям,
ибо первородный грех непонятен
и лишь чуть-чуть проясняется, когда мы положим,
что Адаму льстило стать властелином
всей зримой твари, а она, желая,
чтоб он с ней соединился, надеялась,
что этим он спасет ее от смерти.
Этого не случилось, и сам он утратил бессмертие.
Похоже на то, что первородный грех —
это прометейская мечта о человеке,
существе настолько одаренном, что силой своего ума
он создаст цивилизацию и откроет лекарство против смерти.
И что новый Адам, Христос, облекся плотью и умер,
чтоб избавить нас от прометейской гордыни.
С