– Как причудливо тасуется колода...
...А когда принесли десерт – яблочный пирог, настоящее произведение искусства, – яблочные дольки разложены на слоеном тесте, – дневные неприятности в виде двух попыток ограбления как-то позабылись. Все-таки, подумала Ольга, человек – животное жвачное.
4
– Так, значит, этот чемодан пуст? – бесхитростно спросил Портос.
– Ну конечно же, пуст, – так же бесхитростно ответила прокурорша.
– Дорогая моя, да ведь мне-то необходим чемодан со всем содержимым! – вскричал Портос.
Утром из гостиницы они выписывались рано. Следующий отель находился в Шербуре, и так как Никита собирался осмотреть все пляжи, на которых проходила высадка 6 июня, следовало поторопиться. Только ранним подъемом, половиной чашки кофе за завтраком и всеобщей рассеянностью можно объяснить то, что вся троица прошляпила одно небольшое обстоятельство, грозившее доставить им неприятности в дальнейшем.
Однако обнаружилось это не сразу.
Сначала был день – длинный, очень длинный день, наполненный людьми, историей и солнцем. Старые, заросшие травой провалы на обрывах – остатки пулеметных и орудийных гнезд, укреплений Атлантического вала[8]. Широкие пляжи, давным-давно свободные от противотанковых заграждений. Приехавшие с разных концов Земли люди молча стояли, словно несли вахту. В основном это были американцы, канадцы и англичане – потомки участников высадки и просто сочувствующие; и, конечно, местные, которые весьма уважали свою историю; и немцы были – с тех давних пор к их погибшим здесь стали относиться гораздо уважительнее. Ольга приметила даже группу поляков, и Никита объяснил, что в составе союзных войск имелся польский батальон. Было американское кладбище в Коллевиле, недалеко от пляжа Омаха, – длинные ряды белоснежных крестов уходят вдаль, создавая иллюзию, словно тебя поставили между двух зеркал. Сегодня его завалили цветами. Было немецкое кладбище в Ле Камбэ – группки потемневших от времени низких крестов, утопленные в зеленых лужайках каменные плитки с именами и датами. Странное, тревожное кладбище, по дороге к которому поля были оккупированы молодыми кленами, подстриженными в форме шаров, – так называемыми «садами мира». Эти деревья здесь посадили немцы. Было множество военных машин, в основном американских джипов, сохранившихся с тех времен, – местные клубы занимались их реставрацией и поддержанием в рабочем состоянии. То и дело приходилось притормаживать или съезжать на обочину, пропуская колонны. Многие люди носили союзную форму; Никита объяснил, что это участники клубов исторической реконструкции и просто сочувствующие. И все эти впечатления смешивались, оставляя в душе необычное сочетание радости оттого, что победа осталась за «нашими», горечи, что так много погибло людей, и... простора. Простора этих больших кладбищ, полей, за каждую пядь которых шли ожесточенные бои, и пляжей, на которые раз за разом набегали волны – и отступали. Как было