Учебники, естественно, были забыты, и мысль о женитьбе Марика не вызывала больше отчаянной боли во всем теле. Так, небольшой укол где-то в области сердца. Спохватилась Наташа только в начале августа, когда из подъехавшей к дому машины Инкиного отца Бориса Моисеевича Левина вылез Александр Иванович, отец Наташи.
– Ну, как вы тут? – добродушно осведомился отец, оглядывая огромный, поросший соснами участок и просторный деревянный дом. – Борис Моисеевич давно меня звал вас проведать, вот, наконец, выбрался. Как, Анна Моисеевна, не очень вам хлопотно с двумя-то девицами на выданье?
Анна Моисеевна, маленькая и кругленькая, как булочка, звонко расхохоталась и замахала руками:
– Что вы, Александр Иванович, какие с ними хлопоты, сами себе приготовят, сами за собой уберут. А у вас вообще не девочка, а клад, все умеет, и печет, и жарит, и варенье варит, и штопает, и огурцы солить умеет. Мне бы такую помощницу каждое лето на один месяц, я бы горя не знала – и вашу семью, и Боренькину, и свою на всю зиму вареньями-соленьями обеспечила. Мы с Наташенькой уже сорок банок смородины накрутили и огурцов банок пятнадцать. С завтрашнего дня за капусту возьмемся.
– А у вас свой огород? – удивился Александр Иванович, оглядываясь. – Я не заметил.
– Да что вы, какой огород, на участке ни одной грядки нет, только кусты, вот смородину красную и черную и крыжовник я отвоевала, а больше Боря ничего не разрешает сажать. Мы все на базаре покупаем, здесь дешевле, чем в городе, да и дом большой, места много, есть где развернуться. А в городской кухне разве столько варенья наваришь? А капусты столько нашинкуешь?
– Ну, славно, славно, – приговаривал Александр Иванович, выслушивая похвалы в адрес своей дочери. – А с занятиями как? Продвигается дело?
– Да, потихоньку, – промямлила Наташа, мечтая только об одном: не покраснеть и не выдать себя.
Отец пробыл на даче до вечера, вместе с Борисом Моисеевичем стучал молотком, занимаясь починкой полок в погребе, съездил с ним на базар за капустой, выдал Анне Моисеевне деньги за Наташино питание, от которых та шумно и яростно отказывалась, утверждая, что съедает девочка на копейку, а помощи от нее на сто рублей и что, если бы не Наташа, ей, Анне Моисеевне, пришлось бы приглашать помощницу из местных жительниц и платить ей бешеные деньги. Однако Александр Иванович увещеваниям не внял, положил конверт с деньгами на стол, помахал всем рукой и отбыл вместе с отцом Инны на сверкающих новеньких белых «Жигулях».
– Мне заниматься надо, – растерянно пробормотала Наташа, глядя вслед удаляющейся машине. – Всего месяц остался.
– Да брось ты, – беспечно махнула рукой Инна. – Ты же способная, ты и так в течение года будешь нормально учиться, если перестанешь все время думать о Марике.
– Нет, –