Я играл в его баре по вечерам, с восьми до двенадцати ночи, и получал за это тридцать долларов в неделю. Это вполне устраивало меня. Денег хватало на еду, сигареты и комнату в пансионе. Спиртное было за счет Расти.
Иногда он интересовался, долго ли я еще пробуду здесь. Он не уставал твердить, что с моим образованием глупо долбить каждый вечер по клавишам, что я должен найти хорошую работу. На что я отвечал ему всегда одно и то же: пусть не лезет не в свое дело, меня такая жизнь устраивает, а остальное не его забота.
Вот так я жил, когда, возникнув из дождя, в мою жизнь вошла Рима Маршалл. А вслед за ней явилась беда, но тогда я еще этого не знал.
Узнать мне это довелось очень скоро. Утром миссис Миллард, моя хозяйка, крикнула мне наверх, что меня спрашивают к телефону. Было около десяти утра. Я как раз пытался побриться, стараясь не задеть багровые рубцы на лице, которые за ночь распухли и смотрелись отвратительно. Я выругался про себя и промокнул остатки мыла на лице.
Со своего третьего этажа я спустился в холл, к телефонной будке, и взял трубку. Это был сержант Хаммонд.
– Можешь не ходить в суд, – сказал Хаммонд. – Мы не возбуждаем уголовного дела против Уилбура.
Я очень удивился:
– Как так?
– А вот так. Эта девка с серебряными волосами – просто ходячее проклятие. Она упекла его за решетку на двадцать лет.
– За что?
– Она оказалась права. Мы связались с полицией Нью-Йорка. Они очень обрадовались, узнав, что мы его взяли. Как любящая мамаша, которая отыскала пропавшего сыночка. У них за ним числится столько, что потянет лет на двадцать.
Я присвистнул:
– Немало.
– Да уж, – сказал он и замолчал. Было слышно, как он сопит в трубку. – Кстати, она спрашивала твой адрес.
– Да? Ну, это не секрет. Вы ей дали?
– Нет. Сказала, что хочет тебя поблагодарить. За то, что спас ей жизнь. Послушай моего совета, Гордон, держись от нее подальше. У меня такое чувство, что она может испортить жизнь кому хочешь.
Я вскипел. Не люблю, когда мне дают советы.
– Сам разберусь, – отрезал я.
– Как хочешь. Пока. – И он повесил трубку.
Тем же вечером, часов около девяти, Рима пришла в бар. Она была в черном свитере и серой юбке. Черный цвет эффектно оттенял ее серебристые волосы. В баре было оживленно. Расти был так занят, что даже не заметил ее прихода. Она присела за столик рядом со мной. Я наигрывал этюд Шопена. Никто меня не слушал, я играл для собственного удовольствия.
– Привет, – сказал я. – Как рука?
– Хорошо. – Она открыла потертую сумочку и достала пачку сигарет. – Спасибо за то, что так героически спас меня вчера вечером.
– Не за что. Я всегда был героем. – Я снял пальцы с клавиш и развернулся к ней лицом. – Лицо у меня страшное, но это скоро пройдет.
Она наклонила голову набок и стала внимательно меня рассматривать.
– Как видно, твое