Даже Саблин заметил, что она не находит себе места:
– Дорогая, с тобой все в порядке?
Очнулся! Если бы он не был таким бесчувственным пнем, разве бы она хоть раз посмотрела на сторону?
Через несколько дней Мариша встретила на базаре Клавдию, кухарку Одинцовых, и та сообщила, что Жора уехал в Осинки вместе с прокурорским наследником. Значит, Клим действительно решил заполучить Нину.
«Люби и помогай… люби и помогай, – твердила себе Любочка и молилась: – Господи, сделай так, чтобы Клим исчез навсегда и чтобы все пошло как раньше!»
Он вернулся, и Любочка сразу поняла: что-то у него не заладилось. Клим был бледен, губы поджаты – вошел и, ни с кем не здороваясь, сразу поднялся к себе, а через час вызвал Маришу.
– Велел продать все вещи, оставшиеся от папеньки, – в недоумении сказала та, заглянув к Любочке. – Созови, говорит, соседок и за ценой особо не гонись. Главное – избавиться от барахла как можно скорее.
Затем Клим позвал Саблина и предложил ему на выбор либо долгосрочную аренду дома, либо постепенный выкуп.
Ночью Саблин не мог уснуть:
– Он не требует даже процентов. Подумать только, у нас будет собственный дом! Но мне стыдно: мы ведь наживаемся за счет твоего кузена… – Он коснулся руки Любочки: – Ты спишь?
– Нет.
– По-моему, Клим выглядит нездорово. Я намекнул, что с удовольствием порекомендую ему нужного специалиста, но он, как и ты, ужасно боится докторов.
Деликатностью и прозорливостью Саблина можно было восхищаться.
Утром следующего дня Любочка была у Нины.
– Клим сделал предложение? – изумилась она. – Погостил у тебя и уже был готов?
Нина криво усмехнулась:
– Он меня не замуж позвал, а «поехать с ним в Буэнос-Айрес». Как какую-нибудь цыганку.
– А если бы он позвал замуж?
– Куда я поеду? У меня тут семья, дом, завод… Но мы с Климом договорились насчет векселя: он пообещал, что передвинет сроки на май.
Нина описывала, как Клим ухаживал за ней, как что-то незначительное и глупое. Они бродили по запущенной аллее, Нина обронила серьгу, и они долго искали ее в опавших листьях. А потом Клим признался, что давно ее нашел, только не хотел говорить, потому что это здóрово – сидеть рядом и перебирать желтые кленовые звезды.
Любочка не знала, то ли злорадствовать, что дорогому кузену дали от ворот поворот, то ли накричать на Нину: «Ты совсем с ума сошла? Ты не понимаешь, что так и останешься одна или найдешь себе разумного экономного бирюка вроде Саблина, от которого никаких звезд не дождешься?»
Впрочем, все было понятно. Нина потеряла чувствительность – так бывает у фронтовиков после тяжелых ранений: тело перестает откликаться не только на боль, но и на ласку.
Посылка со счастьем пришла не на тот адрес.
Антон Эмильевич Шустер, отец Любочки, вернулся из Кисловодска в конце сентября.
Худой, с узким серьезным лицом и шкиперской бородой, он одевался в английские