Еще несколько шагов – и перед нами совершенно неожиданно появилась река, спокойно несущая свои воды к морю.
Не обращая внимания на предостерегающие окрики, мы бросились к воде. Она растворила нас в себе, эта река. Мы все стали одной вопящей, плещущейся, фыркающей массой, и даже лейтенант Плющ принял участие в этом вопиющем нарушении воинской дисциплины. Должно быть, мы являли собой зрелище, исключительно приятное глазу любого японца. Узкоглазые явно упустили свой шанс организовать массовую бойню.
Кое-кто ложился на спину прямо в струящийся поток, носящий лирическое имя Илу, открывал рот, позволяя влаге течь внутрь себя, как в водосток. Лейтенант Плющ жадно глотал воду, зачерпывая ее каской, периодически бормоча:
– Не пить! Она может быть отравлена. Не пейте, пока вы не растворили очищающие таблетки.
С ним никто не спорил, продолжая предаваться разгульной оргии утоления жажды: пить, пить, пить! Мы стонали в томлении, как любовники, когда вода, эта мягкая, прохладная, восхитительная вода, слизывала соленый пот с наших тел.
Освежившись и вобрав в себя максимальное количество влаги, мы возобновили движение.
Наша одежда была влажной, но теперь это была чистая влажность воды. В тропическом лесу не влажным быть нельзя, но вода все-таки лучше, чем соленый пот.
Ночь подкралась незаметно и застала нас еще на марше. Мы стали поспешно организовывать оборону. Первый день прошел без особых происшествий, хотя одного человека мы потеряли. Он шел крайним с фланга и просто исчез.
Пока мы устанавливали пулеметы на вершине холма, пошел дождь. Он продолжал идти и когда мы сидели, молча и скучно пережевывая сухой паек, извлеченный каждым из вещмешка. Каждый был сам по себе, но все вместе совершали опасное плавание сквозь черноту ночи.
Эта ночь могла – должна была стать ночью ужаса. Мы были озадачены, сбиты с толку. Нам было холодно и мокро. Мы не знали, что нас окружает, и боялись этого. Мы ничего не знали о противнике и боялись его. Мы были одни, а вокруг были только джунгли, которые жили неведомой нам жизнью, наполненной звуками и движением, которые вполне могли означать, что враг подкрадывается все ближе и ближе.
Но мы относились ко всему этому без эмоций, как ошеломленный боксер с безразличием ожидает нокаутирующего удара, слишком утомленный предыдущей схваткой, чтобы двигаться, слишком отрешенный, чтобы беспокоиться. Мы чувствовали себя примерно так же. Для первого дня нам уже было всего достаточно.
Один раз мы услышали пальбу. Треск выстрелов разорвал тишину ночи. Мы принялись напряженно всматриваться в темноту. Но выстрелы прекратились, и темнота стала такой же, какой была раньше, – тихой. С деревьев капало. Что-то шептали джунгли.
Никого.
Утром мы узнали, чем закончилась