выпрямил. При этом раненый скорчил гримасу и застонал, даже будучи в беспамятстве. Юноша прощупал ногу Он нашел место перелома там, где заканчивалось голенище сапога. Сняв сапог и закатав штанину, Апа Ямини увидел, что перелом был закрытым. Но сломанная кость грозила прорвать плоть. Необходимо было вправить ее. Юноша приступил к работе. Сев на землю, он зажал коленями ступню левой ноги сержанта, а двумя руками схватился под коленом этой ноги. Он сделал два уверенных рывка и почувствовал, как кость встала на место под протяжный стон раненого. Потом он осмотрел рану на голове сержанта. Пуля пропахала достаточно глубокую борозду на макушке, и если ее оставить без обработки, то, подумал Апа Ямини, сержанту придет конец. Первым делом он промыл рану водой из походной фляжки кавалериста. Затем, оторвав с его рубахи большой кусок материи, он крепко перевязал ему голову. Опустившись на землю рядом с прерывисто дышащим раненым, Апа Ямини отер со лба пот и несколько минут просидел в задумчивости Он сделал все, что мог, чтобы теплившаяся в белом жизнь не угасла совсем. Он оказал лишь первую помощь. Пулевая рана на голове сержанта требовала внимания опытного в целебных делах человека. В лагере Убийцы Пауни жили мудрые врачеватели. Но кто из них станет оказывать помощь Длинному Ножу? Нет, никто не пойдет на это. Вообще опасно даже говорить о том, что в Черных Холмах лежит раненый белый человек. Любой мстительный воин мог прикончить его. Ненависть тетонов к Длинным Ножам была такой яростной, что и отец со своим рассказом о честности этого кавалериста не сумеет предотвратить его гибель. Сержант был другом одной семьи, но для остальных он оставался врагом, тем более что шла самая настоящая война. Апа Ямини расскажет обо всем только отцу, и пусть он решает, как быть с его раненым другом. Юноша встал на ноги. Он решил найти укромное место, где можно было спрятать кавалериста и отправиться в лагерь, который находился в десяти милях отсюда. Внезапно он услышал отдаленный стук копыт. Его сердце всколыхнулось в груди, когда он увидел вдалеке приближавшуюся группу индейских всадников. Они ехали прямо туда, где стоял обескураженный Апа Ямини. Это была одна из групп военного отряда. Юноша завертел головой, лихорадочно обшаривая глазами близлежащую местность. В тридцати ярдах от себя он увидел небольшую нишу в обсыпавшемся глинистом склоне холма. Схватившись за куртку на плечах сержанта, он потащил его туда. Сержант был тяжелым, пот заливал юноше глаза, но он понимал, что опоздать нельзя. Он почти выбился из сил, когда затащил, наконец, тело сержанта в нишу. Его дыхание с хрипом вырывалось из горла, сердце билось так, что он едва мог захватывать ртом воздух. Апа Ямини на дрожащих от усталости ногах отошел в сторону и окинул взглядом место укрытия. Сразу ему стало ясно, что нишу следовало замаскировать. К счастью, повсюду топорщились клубки перекати-поля, и Апа Ямини заполнил ими отверстие ниши. Он снова посмотрел на укрытие и на этот раз остался доволен. Все выглядело
