«Пусть все это омоет меня, – такой бывала моя последняя мысль перед погружением, – пусть я утону, как камень в реке. И лежать буду нетронуто до самого утра, пока опять не встану».
Примерно в то же время, когда происходили события, о каких идет рассказ, стали сниться мне сны, казалось, бесконечной связанности, они приходили в одну ночь лишь с тем, чтобы перейти в следующую, проникая порой в видения тогда, когда я пробовала соснуть накоротке или подремать. Каждый новый эпизод в этом сплошном сериале образов, казалось, возникал откуда-то еще, полностью извне самой меня. Я просыпалась: все мои чувства ощущения себя как личности были смяты и отдавали болью, я усердно спрашивала себя, пережила или нет я на самом деле хоть что-то из того, что готова была полностью принять в себе как свершенное.
Хотя содержание моих снов разнилось широко, всегда в нем было, как нахожу я некую дверь там, где никакой двери не было, открываю ее и вхожу в нее. Раз она была в углу моей спальни, за обоями в стене пряталась. Я ее потому только и заметила, что узор по краям обоев был сбит – совсем чуточку, сбой в рисунке. В другой раз я встала с кровати, пошла в ванную и услышала, как что-то скрипнуло подо мной… когда же глянула вниз, то заметила, как блеснули петли, и сообразила, что кто-то без моего ведома люк в полу прорезал и оставил в ожидании, когда я в него залечу. А однажды дверь сама по себе явилась внутри моего коридорного гардероба: я отодвинула в сторону пальто на вешалках, потянувшись за чем-то поглубже, подождала, потом разглядела, что тень между ними была скрытным проходом, настежь распахнутым в самую глубь мрака.
Двери, двери – повсюду. Борьба с собой прежде, чем поползти дальше за порог: и назад не можешь вернуться, и вперед идти боишься. После чего я пробуждалась из темноты в темноту и лежала в постели, покрываясь по́том, до того сильно давя ладонью на бухающее сердце, что больно становилось.
Борьба с паразитами – предприятие каждодневное, в лучшем случае: можно остановить нашествие, только всегда будут оставаться уцелевшие, попрячутся в стены. Все догадываются (и правильно), что насекомые там, но на самом деле по-настоящему никто не чешется, коль скоро этих тварей не видно. А уж когда их увидишь воочию, тут-то и понимаешь, что дождался заражения паразитами.
Сходным образом, тип места, куда тебя посылают морить насекомых, обычно определяется тем, готова ты или нет работать среди крыс – в противоположность твоей готовности (или нет) работать с жучками.