Кто хотя бы раз уяснил себе этот, очевидно, сверхвременный характер сознания, и вывел все вытекающие отсюда простые последствия, для того решительно и навсегда исключена возможность видеть в психологии, которая рассматривает само сознание исключительно как следствие временных процессов, то есть в психологии эмпирической, а значит, естественнонаучной, окончательно истинное описание состава сознания. Такое описание с точки зрения эмпирического построения фактической стороны действительности вполне правомерно, но правомерно лишь, как одностороннее отвлечение. И вовсе не философия, исходя якобы из превратного представления о своей знатности и безрассудно сторонясь всего положительного, не пожелала терпеть в своих палатах понятую в таком смысле психологию, а она сама тем, что она прикрепила себя к абстрактной ступени определенного во времени бытия, а тем самым и к односторонней точке зрения натуралистических исследований, порвала с философией, которая, со своей стороны, не могла же по всему своему понятию допустить такое ограничение научного рассмотрения. Насколько определенно философия в лице Канта выставила великое положение о единстве опыта, насколько глубоко она его обосновала, настолько же, несомненно, в «возможном опыте», то есть в науке о фактах, именно благодаря этому обоснованию не может быть целиком исчерпана вся область познания, а потому и сознания.
Но понятие опыта допускает, быть может, еще и дальнейшее расширение, благодаря которому применение этого понятия не ограничится одними только определениями бытия или установлением «процессов» во времени, а охватит всю «положительную» сферу познания, которая хотя всегда представляется и всегда может быть вскрыта в бытийственном развитии, а значит, и во временной рядоположности, а постольку и эмпирически, но все же в силу одного этого еще не должна быть ограничена только временным значением, а может выразиться в определенных объектополаганиях (Objektsetzungen) вневременного характера. К сфере, таким образом, расширенного «опыта» принадлежат все положительные учения экономики, права и педагогики, принадлежит не в меньшей степени позитивная сторона теории искусства и учения о религии, но так же – как принадлежащий к культурному достоянию, как сам эмпирически данный – и весь положительный состав учений «теоретических» наук: