Ермаков повернулся к старшине.
– Что скажешь?
– Похоже на то, что Саидов прав и кишлак, действительно, мирный. Но эта гора… – Витвицкий ткнул пальцем за спину, – эта гора мне не нравится.
– А в чем дело? – насторожился Ермаков.
– Прямо над нами карниз, видите?
– Да, я заметил.
– С этого карниза наверх ведут две тропы. Я задал себе вопрос, на кой черт эти тропы, если выше начинается отвесная круча? По одной из них я прошел и знаете куда вышел?
– Пещеры? – догадался Ермаков.
– Не то слово. Там целый лабиринт. Черт ногу сломит. Я сунул нос в парочку пещер и сразу назад.
– Выводы? – поторопил его Ермаков.
– Вывод простой – мне это место не нравится. И вся наша операция не нравится. И офицер, который здесь командует, не нравится…
– Отставить, – сухо приказал Ермаков. – Давай по делу.
– По делу? По делу вроде бы и нечего сказать.
Витвицкий сдвинул на затылок каску и почесал под шлемом.
– Шорох, шумы, какие-то тени… Такое ощущение, что там кто-то есть.
– Опять твои ощущения, – вздохнул Ермаков и протянул старшине бинокль.
– Осыпь видишь? Мы пересекли ее, когда поднимались сюда. Теперь возьми повыше. Ну что?
– Пещеры… Похоже, там полно этих дырок.
Витвицкий вернул бинокль и вполголоса выругался.
– Ловушка, командир. В этих пещерах можно целую армию спрятать. Мы в мешке. Надо выбираться. К черту этот кишлак!
– Остынь, старшина. Сейчас доложу…
– Ермаков, вы нарушили приказ!
Ермаков ожидал услышать в голосе Фомина гнев или раздражение, но тот разговаривал спокойно, как-будто по-прежнему находился в штабе батальона, а не на боевом задании.
– Вы задумывались над последствиями, Ермаков? А что, если вашего солдата засекли? Вы понимаете, что по вашей вине операция находится на грани срыва?
– Там нет духов, товарищ майор.
Ермаков изо всех сил старался держать себя в руках, хотя в голове у него давно уже звучал сигнал тревоги.
– Кишлак мирный. Нам лучше выбираться отсюда. Наверху полно пещер, и если там есть хоть парочка духов, они с рассветом перещелкают нас, как куропаток.
– Отставить, Ермаков! Я беру командование на себя. Слушайте приказ. Кишлак уничтожить! Выполняйте!
– Он что там, охренел!
– Тихо, старшина, – почему-то шепотом произнес Ермаков. – Стой тихо и смотри за пещерами.
На глаза наползла красная пелена гнева, но Ермаков быстро справился с этим. Он давно уже понял, что такие чувства, как ярость и гнев, делают человека слабым.
– Майор, я повторяю, – медленно, очень медленно, едва не по слогам проговорил в микрофон Ермаков. – Кишлак мирный. Вы понимаете, мирный, и людей Надира там нет. А в мирных людей я не стреляю. Я не убийца, вы понимаете это, майор Фомин?
– Я понимаю одно, старший лейтенант Ермаков! Если вы не выполните