Ни один сколько-нибудь разумный президент не позволит одному человеку контролировать все каналы президентской коммуникации.
Первые двенадцать лет президентства – самые трудные.
Отец не любит ходить на свадьбы и похороны, потому что не может быть невестой на свадьбе и покойником на похоронах.
Конечно, он имеет успех. Что тут удивительного? Сегодня к нему в Белый дом приходят двенадцать апостолов, и он говорит: «Заходите, заходите! Рад вас видеть! Я слежу за вашими успехами. Я просто в восторге!» Завтра к нему является дьявол, и он хлопает его по плечу и кричит: «Как дела, дьявол? Рад с вами познакомиться. Недавно перечитал ваши книги, получил громадное удовольствие!»
С такими талантами каждый будет иметь успех.
Кулидж – первый президент, понявший, чего хочет американский народ: чтобы его оставили в покое.
Рузвельт доказал, что президентом можно быть пожизненно; Трумэн доказал, что президентом может быть каждый; а Эйзенхауэр доказал, что президент вообще не нужен.
Я человек с восемью язвами на четырехъязвенном жалованье.
Я единственный президент из тех, что у вас имеются.
Девизом президента Никсона было: если две ошибки не принесли результата, испробуй третью.
Президентом у нас может стать кто угодно – я же стал.
Если бы я был счастлив, я не взялся бы за эту работу.
Киноактеру большого ума не надо – посмотрите хотя бы на нашего последнего президента.
Рональд Рейган совершил прорыв в политической технологии. Он стал настоящим тефлоновым президентом: к нему ничего не прилипает.
Моя мать заставляла меня есть брокколи. Я ненавижу брокколи. Я президент Соединенных Штатов. Я больше никогда не буду есть брокколи.
Президент всех французов.
Когда я хотел узнать, что думает Франция, я спрашивал себя самого.
Я сам стал голлистом лишь на самую малость.
Президент президентствует, а правительство правит.
«И Бог иногда ошибался». – «Я – нет».
Я