Каба́. Олег Анатольевич Рудковский

на уверенность мамы в обратном, все-таки думал о будущем. В своем, игоревском, ключе. Он следил за собой в том плане, что он не хотел однажды утром (в будущем) проснуться и понять, что он – это не он уже. Его поработили, подчинили, оглупили, сделали массмедийным, и теперь он – докапывальщик. Он – управляем, вплоть до мыслей и чувств. Он отвечает на вопросы, как принято, он чувствует всплеск злости по сигналу, он любит стереотипно. Он – докапывальщик. Теперь он, увидев очередного Игоря, сам же будет мчаться к нему, чтобы толкнуть, чтобы тащиться позади и обзываться, чтобы сломать его размышления, чтобы не дать тому увидеть мир таков, какой он есть, без мозговых иллюзий.

      Он не хотел этого, он искренне не хотел, и если ему уготована такая судьба, он будет считать, что его жизнь – полный отстой. Стать Лесным Орлом или другим каким козлом – об этом даже думать тошно. И Игорь перегибал палку. Упреждал, так сказать. Перестраховывался. Он не обращал внимания на людей, старался даже не смотреть на них, потому что взгляды – они тоже разные. Иной раз и взгляд может быть легкой формой докапывания.

      Петров ничего не знал о теории докапывальщиков. (Ну, может, узнает еще). Он бы эту теорию отверг. Игорь напридумывал себе, книжки же читает. Истина проще: люди ему неинтересны. А он неинтересен им, людям. Они на разных волнах. Возможно, вообще в разных водоемах.

      Да, Игорь понятия не имел, кто там чего читает из его одноклассников, соседских пацанов или партнеров-дзюдоистов. Но что-то он все же знал. Потому что, глядя себе под нос, Игорь, как уже говорилось, контролировал периметры. И по косвенным признакам он все-таки мог делать выводы. Поразмыслив, он добавил:

      – Мне кажется – нет. Не много.

      – Вот поэтому мне и интересно твое мнение,– подхватил Петров.– В чем ты видишь значимость литературы?

      Значимость? Игорь внутренне усмехнулся. Петров – умный. Хорошее слово подобрал. Вот только он даже сам не подозревает, насколько хорошее. Ну и пусть не подозревает. Не время и не место базарить еще и об этом.

      – Ну… Книги учат думать,– брякнул Игорь.– Писать правильно. Много историй, можно чему-нибудь научиться.

      – Ты говоришь, как Википедия!– рассмеялся Петров. Игорь машинально насупился, а потом вдруг смекнул, что это не издевка, как он подумал. Никто над ним не смеется и не собирается. Никто не намерен чесать ему тут про будущее и советовать, чтобы он опомнился быстрее и взялся за ум. Петров приглашает его разделить смех. И тогда Игорь ухмыльнулся за компанию, продолжая залипать на окно. Как бы то ни было, Петров его раскусил.– Кто так говорит? Учитель по литературе?

      – Ну… Он тоже говорит.– Игорь хмыкнул и покачал головой, согласуясь с какими-то своими внутренними мыслями.– Все вообще говорят. Я имею в виду взрослые.

      – Хотя потом выясняется, что те, кто это говорит, и книгу в руках не держали,– заметил Петров.– Надеюсь, твой учитель не в счет. Пятерка тебе, Игорь, за примазывание, двойка – за собственное мнение. Я тебя хочу услышать. Не повторение чьих-то слов, а то, что думает Игорь Мещеряков.

      Игорь поерзал. Неиспользуемые годами шестерни истошно заскрипели; он не