Он сказал:
– Я много думал в Индии, много медитировал. И мне открылась истина. Смерть моего сына можно было предупредить. Любую смерть можно предупредить. Любой несчастный случай – предугадать. Все события в будущем – это результат сегодняшних ритмов. И если быть внимательным, можно прочитать эти ритмы и предугадать будущее. Или изменить его. Но я не был внимательным, и случилась трагедия. Для меня мой сын был обычным младенцем. Как все. Но он не был как все. Что-то подступало к нему изнутри. И нужно было просто приглядеться, просто быть чаще рядом, просто быть внимательнее. Но жизнь вокруг такова, что зачастую это очень трудно сделать.
Он сказал:
– Я стал учиться этому. Помогать другим. Я учился, работал на двух работах. Я учился видеть ритмы, определять их. Предугадывать будущее. Я хорошо знаю свой предмет. Знаешь ли ты свой так же хорошо, Игорь?
Кто у кого на приеме, интересно? Игорь сидел и тихо офигевал. Только видом оставался каменным. Да и синяк не позволял разглядеть его истинные эмоции, хоть он уже и начал выцветать, – но Игорь все равно ходил по улицам в темных очках. Он не ожидал такого старта. Он был готов ко всякому… Хотя нет, прав Петров. Не ко всякому он был готов, а к самому что ни на есть привычному. Он готовил себя к тому, что он мог ошибиться в психологе, и его ждет встреча с очередным докапывальщиком, который будет лечить его «про будущее». Для Игоря мир поделился на два фронта.
– Какой предмет?– спросил Игорь, понимая по крайней мере, что Петров ждет этого вопроса.
– Твой предмет – это ты,– улыбнулся тот.– Вернее, с сегодняшнего дня это наш с тобой общий предмет. И будет таковым оставаться, пока мы не расковыряем твои проблемы.
Это не было привычной тактикой Петрова, чтобы расположить к себе пациентов, – такая вот откровенность с налета. Он не разрешал себе зацикливаться на тактиках. Если увлечься тактиками, можно перестать видеть пациента. Он старался действовать вслепую, и сейчас он понимал, что еще ни разу не рассказывал о себе другим детям столько подробностей за раз. Но и лунатики к нему приходят не каждый день, на его счету это второй случай. Сейчас он остро чувствовал, что следует начать именно с этого.
Игорю стало так любопытно, что он не сдержался.
– А вы не женились потом? Еще раз?
– Нет, Игорь. Не женился. И детей больше нет. И не будет. Я просто не решусь уже. Потому что знаю, как может быть, понимаешь?
Игорь кивнул. Он понимал. Страх. Игорь Мещеряков знал, что такое страх.
– Но перейдем все-таки к тебе,– предложил Петров, и Игорь вновь