У нее дома я бывал до этого раза три или четыре, в начале знакомства, когда она была в фаворе, бывал с Игорем. Пили кофе или вино, обсуждали театральные проблемы, строили планы… Жила Людмила одна, ее родители были из числа тех немногих шахтеров (точнее, жителей того городка), ради которых строился Новогорняцк. И они даже сюда переехали, получив двухкомнатную квартиру, но потом ради работы вернулись обратно. Людмила осталась.
– Привет, – сказал я. – Можно?
– Что? – она, кажется, испугалась. – А, да, конечно… Привет!
Посторонилась, и я вошел.
– Ты ведь в Москве, – сказала так, точно слово «Москва» означало нечто вроде кладбища.
– Ну, как – взял вот и вернулся… Гнусно там.
Людмила машинально качнула головой. Она была в темном ворсистом халате, и шея, запястья, голени, наверное, из-за его цвета и плотности казались особенно светлыми, гладкими. Живыми.
– Понятно… Что ж, проходи. Только тише, ладно? Мишутка только уснул.
Направилась было в комнату, давая мне место положить сумку, разуться, но я ее остановил:
– Слушай, Люд, за вином, может, сходить? Легкого… посидим…
– У меня водки немного есть. Выпей, – не особенно гостеприимно ответила, – а я ничего не хочу. Так посижу… Ни сил, ни настроения…
Сели на кухне. Тесненькой, загроможденной тумбочками, плитой, табуретками, холодильником, нависающими со стен шкафчиками. Еле-еле вдвоем здесь уместились. Впрочем, и у меня дома кухня такая же, да и у остальных, где бывал. И когда вечером или в выходные семья собирается вместе, есть приходится (постепенно это переросло в традицию) в большой комнате. У нас в городке ее гордо именуют «зал».
Людмила молча достала из холодильника с полбутылки «Привета», порезала хлеб, сыр, выловила в трехлитровой банке несколько соленых огурцов, плюхнула на тарелку капусты. Оглядела стол, опять сунулась в холодильник, что-то там поискала и, не найдя, села напротив меня. Посмотрела опасливо-выжидающе, опустила глаза на еду, спохватилась, подала мне стопку.
– Спасибо. – Я налил в нее граммов тридцать, предложил: – Может, чуть-чуть, за компанию?
– Нет, не могу. Пей, – на ее лице появилось нечто вроде улыбки, – я в душе с тобой.
– Что ж, ладно. – Чокнулся с бутылкой и выпил.
Честно говоря, на такой прием я не рассчитывал. Ожидал вопросов, хоть каких-то эмоций, а тут хуже, чем у Сереги в подвале, – молчание, не очень-то и скрываемая враждебность… Пришлось начинать без прелюдий:
– Вот,