– Да я не собираюсь в Париж, – решительно ответил Ришельё.
– Стало быть, не понимаешь. Земля – круглая. Люди сходятся, расходятся и снова сходятся.
– Да это я уже понял! – герцог начал нервничать.
– Наполеон прет на Москву. Париж остался без хозяина. Я не знаю, кто победит в этой войне, Бонапарт или Александр. Но, Наполеон обязательно вернется в Париж. Логично?
– Ну, да.
– Так вот, Наполеон возвращается в Париж, а там уже я, Яков Моисеевич Мендель, будьте любезны!
– Не понимаю!
– Ну, что тут такого непонятного?! – Мендель тоже начал нервничать. – Одно дело, Наполеон возвращается в Париж, а там меня нет. И совсем другой коленкор, Наполеон возвращается в Париж, а там уже я! Это, как говорят у нас в Одессе, две большие разницы!
– Хорошо, – уставшим голосом произнес Ришельё. – От меня чего ты хочешь?!
– Ну, вот, – обрадовался Яков Моисеевич, – это уже совсем другой разговор! Надо только все конкретно обсудить. Обмозговать! Обкашлять! Ты уже кофий пил?
– Нет еще.
– Ну, так гукни своим, пусть они нам кофейку организуют.
Кофий герцог Ришельё и Яков Моисеевич Мендель пили в небольшом саду под окнами особняка градоначальника Одессы. Душистый кофий с круассанами и кизиловым вареньем они смаковали за ажурным столиком и в креслах, плетенных из бессарабской виноградной лозы. Погода настоялась отменная. Через полчасика Яков Моисеевич уже отошел от решения своих проблем и, мечтательно закатив глаза, душевно произнес:
– Эх, сейчас бы махануть на море! И с разбега прямо в воду! Ты, ваша светлость, плавать то умеешь?
– Я воды боюсь, – сознался герцог.
– А с бабами у тебя как?!
– Что, позвольте?
– Баба у тебя есть? Я знаю, ты не женат, детей нет. Тебе, ваша светлость, бабу надо хорошую завести. Умную, красивую. Для души и не только. А то киснешь ты тут, в Одессе, как сильно перезрелый виноград!
– Спасибо, не надо.
– Зря ты так, Эмик, зря. Есть у меня в Одессе одна хорошая знакомая, сводница – хлопотунья, мастерица своего дела и недорого берет. Хочешь, поспособствую тебе по дружбе?!
Ришельё вдруг резко покраснел лицом и потупил очи долу.
– Понимаешь…, – залепетал герцог.
– Понимаю, – усмехнулся Яков Моисеевич и умело сменил тему разговора.
Глава 3
В воскресенье после обеда, как это было оговорено заранее, в доме Цили Марковны, самой известной в Одессе сводницы – хлопотуньи появилась Софа Генриховна. За руку она вела ангела. Именно ангела, без всякого преувеличения, до того была хороша девушка. Высокая с прекрасной фигурой блондинка лет девятнадцати от роду. Ее огромные глаза цвета египетской бирюзы смотрели испод огромных ресниц с таинственной печалью. Ее сочные губки цвета таиландских кораллов манили своей сладкой чувственностью. Ее тонкая и нежная кожа цвета филиппинских