– Для слуги ты слишком болтлив. Не находишь? – не выдержав ответил колкостью Клим с надменностью в голосе, явно ему не присущей.
– А чего нет-то, нахожу, – Кабан ехидно улыбнулся и сжал кулаки.
Болтающийся под футболкой медальон начал источать тепло. Климу захотелось поправить металлическое изделие и побыть одному – просто ненадолго отойти в сторону. Так он и поступил. Не обращая внимания на незаконченный диалог с наемником, отвернулся и пошагал в сторону.
Кабан последовал за ним и, подойдя вплотную, без лишних слов схватил Клима за грудки. Его руки держали ворот крест-накрест, туго натянутой тканью сдавливая шею и перекрывая кислород. Он тряхнул его несколько раз, злобно глядя в затуманенные глаза. Что-то хрустнуло: возможно, ткань одежды, а возможно… Из-под куртки Клима выпала порванная цепочка и, звонко ударившись о камни под ногами, в сторону отскочил медальон. Клим начал терять сознание, чувствуя страх, но страшно было не за себя, а за обидчика.
– Ну, сейчас ты получишь, выскочка! – наемник, теряя над собой контроль, сжал свои руки еще сильнее.
Клим что-то просипел и, чуть запрокинув голову, закрыл глаза. Ноги, упиравшиеся носками ботинок в заснеженную горную почву, обмякли.
– Кабан, отпусти парня! – крикнул Мазай, наблюдая за стычкой с приличного расстояния.
Понимая, что его слова не приносят результата, он встал и направился к ним. Нельзя позволить ситуации выйти из-под контроля, и Мазай это понимал, как никто другой. Со скверным характером коллеги он давно уже смирился и, при необходимости, мог легко с этим справиться – похвастаться таким могли лишь единицы в их рядах.
Идти до сцепившихся от места, где расположилась группа, было прилично: по тропке чуть вверх и в сторону, на небольшой пригорок. Глаза слепило солнце, и Мазай, щурясь и попутно окрикивая Кабана, шагал на помощь бедняге-фотографу.
Тень, падающая на них от высокой горы, стала вдруг насыщенней, почти черной. Кабан, понимая, что перегибает палку, расслабил хватку и начал приходить в себя. Он хотел было отпустить парня, но неведомая сила препятствовала его отступлению. Кабан вытаращил глаза и даже хотел что-то крикнуть, но страх парализовал тело, а холод сковал мысли. Поверх лица Клима, словно объемная маска, начало проявляться темное полуосязаемое очертание другого лица – страшного, темного и нечеловеческого. Словно тьма своей холодной костлявой рукой насквозь пронзила тело обидчика, давая понять, что он всего лишь смертная букашка в этом тленном мире. Из тела Кабана тонкими извивающимися струйками начал выходить свет. Переливистые нити словно притягивались черной маской и растворялись в темных впадинах – глазницах страшного лица.
Спустя несколько мгновений неведомая сила разжала пальцы наемника и оттолкнула его в сторону. В этот момент Клим рухнул на землю и открыл глаза. Не осматриваясь по сторонам, он упал на колени и начал судорожно