– Спасибо за приём, Кира Карловна! – сказал я, допил малагу и встал.
– А что случилось? – спросила она, бледнея.
– Всё отлично!
– Но почему-у-у?
– Учите русский язык!
С тех пор мы больше никогда не виделись. Слышал только, что бедняжка страшно переживала, болела, ходила по врачам и через год вышла замуж за психиатра. Её супруг некоторое время спустя поехал с друзьями на охоту и не вернулся: к ней или вообще – неизвестно. Теперь вам всё понятно, коллега?
– Что именно?
– Вдумайтесь! Провидение целенаправленно расстроило наш брак с Кирой. Почему?
– Почему?
– А потому, что над её родом тяготело проклятие. Не знаю, кто уж там больше насвинячил – дедушкины или бабушкины предки, но кармическая кара неизменно настигала Киру, унося в неведомое близких ей мужчин. Однако на вашего покорного слугу у Провидения имелись особые виды, от меня ждали чего-то большего, нежели тихо проживать большевистский антиквариат, утешать чересчур ёмкую женственность Киры и однажды не вернуться с рыбалки.
– Какие же такие виды? – улыбнувшись, полюбопытствовал Кокотов.
– Ирония, как справедливо заметил Сен-Жон Перс, – последнее прибежище неудачника. Вам ясно?
– Не совсем…
– Что не ясно?
– Как там у вас потом было… с Маргаритой Ефимовной?
– Как у людей. Приехали домой. Борщ, конечно, выкипел, но мы разбавили гущу кипяточком. Жена стала накрывать на стол, а меня отправила вынести помойное ведро… Ещё вопросы есть?
– Нет.
Белла
– А иногда, Кокотов, прошлая любовь высовывается из тьмы былого и делает нам ручкой.
– Как это?
– А вот так. Лет десять назад отправился я просить деньги на новый фильм кочень крупной минкультовской чиновнице, о которой слыхал, что к казённым средствам она относится без излишней задумчивости. Впрочем, тогда, при Ельцине, задумчивость считалась в Кремле дурным тоном… А я хотел снять сиквел «Евгения Онегина». Ленский убивает на дуэли Онегина, женится на Ольге, а Татьяна выходит замуж за Дубровского, которому изменила Маша Троекурова. Молодые эмигрируют в Штаты, где Таня Ларина знакомится… Ну, догадались – с кем?
– Не совсем…
– Эх, вы! Со Скарлетт О’Харой…
– Не может быть!
– Может! Как сказал Сен-Жон Перс, большое искусство живёт по принципу дорогого борделя: любые фантазии за ваш счёт! Итак, я долго добивался аудиенции и наконец добился. В обширной приёмной, увешанной