Манхэттен-Бич. Дженнифер Иган

и вытянув ноги в ботинках со стальными носами. Анна глядела на них и досадовала: до чего же ей, с ее детальками, далеко до чего-то серьезного, остро необходимого. Это чувство преследовало ее еще до событий в Перл-Харбор. Оно и привело ее прошлым летом на верфь: тогда поползли слухи, что будто бы там берут на работу женщин. Однако даже здесь война казалась чем-то невероятным, немыслимо далеким, неощутимым. Анна жаждала участвовать в этих событиях, пусть в самой малой мере, и знала, что она далеко не одна такая. Как-то она заметила, что Роуз украдкой царапает что-то пилкой для ногтей на медной трубочке из своего лотка. Когда они уже переодевались в уличную одежду, Анна спросила, зачем она это делала. Роуз вспыхнула:

      – Ты прямо как мистер Восс.

      – Да я совсем не к тому, – сказала Анна. – Из чистого любопытства спросила.

      Роуз призналась, что нацарапала на трубочке инициалы младенца-сына: пусть его имя тоже будет на военном судне – хоть и малюсенькая, но все же часть корабля союзников.

      Куда бы Анна ни направлялась – с тем, чтобы через сорок пять минут вернуться и за оставшуюся четверть часа проглотить свой обед, – ее неодолимо тянуло на пирсы: пирс А – в западной стороне, пирсы G, J и К – на востоке, по другую сторону Уоллабаут-Бей, далеко от ее цеха. Поначалу она ездила туда не без опаски, предварительно скрыв волосы под кепкой, – очень уж не хотелось стать, как Нелл, объектом насмешек. Но вскоре поняла, что ее каштановые волосы, даже если их распустить, никому не бросаются в глаза. Цвет лица у нее “итальянский”, а за те годы, когда она таскала Лидию на руках, на плечах вздулись мускулы и даже осанка стала мужская. Прикрыв глаза козырьком кепки, она могла разъезжать по пирсам, не опасаясь, что ее разоблачат.

      В нос ударил знакомый запах: рыбы, соли, мазута – малоприятный промышленный вариант запаха моря; сложный, своеобразный, он напоминал специфический запах человеческого тела. И навеял ей смутные воспоминания прошлого. В шкафу по-прежнему висят отцовские костюмы с острыми лацканами; на плечах ни пылинки, в яркие галстуки вставлен китовый ус, чтобы они не теряли формы. Костюмы выглядят так, будто их хозяин вот-вот вернется и один из них наденет. Отец оставил им набитый наличными конверт и банковскую книжку; мать Анны и не подозревала об этом счете. Поначалу они решили, что таким образом он просто хотел подготовить семью к своему необычно долгому отсутствию – продолжительные поездки у него случались и прежде. В первые месяцы казалось, что его отсутствие – случайность, которая ничем им не грозит: как будто он вышел в соседнюю комнату или выскочил на минутку на улицу. Анна ждала его с особым нетерпением. Подолгу сидела на пожарной лестнице, прочесывая глазами идущих по тротуару прохожих; вот он, она его заметила, чудилось ей, и теперь силой мысли она заставит его предстать перед ней наяву. Как он смеет не являться, ведь она ждет его изо всех сил.

      Плакать она не плакала. Незачем плакать, ведь она уверена, что он вот-вот вернется; а когда