Глава 2. Чёрный агроном
– Мишка, поехали со мной! – настаивал я, медленно застёгивая рюкзак. – Я точно знаю – там полно заброшек! Самсонов СМС прислал. В Меловой горе появились ходы, – интриговал я Мишку – заядлого искателя пещер, старых домов и штолен.
– Ну, какие там могут быть ходы, Егор? – усмехнулся Кравцов.
Я промолчал.
– Не врёшь? – все же спросил Мишка.
– Да, мне на то и Окрейша намекала, – ухмыльнулся я, в надежде, что лучший друг все-таки согласится со мной поехать.
Но тот состроил скептическую физиономию и откинул длинный блондинистый чуб на бок
– Ладно, приеду, – сказал он. – Но позже. Намекнули ещё на одно место. На окраине города поле. За ним на отшибе деревня была. Изба там осталась. Ерофеича, скорняка. Пойдем с Никитосом, а может и ещё кто с нами захочет, – криво улыбнулся он и протянул мне руку.
– Сами пойдёте?
– Да тут близко! От молкомбината где-то пяток километров. Сначала мимо старого кладбища, дальше посадка, потом минут десять вдоль трассы и поле, – с лёгкостью бывалого следопыта пояснил он. – За ним уже и заброшенная Хмаровка виднеется. Ерофеич тот, умер давно, наследников не нашлось. Но я то, знаю, у таких одиноких стариков в подполе, да на участках тайников немало оставлено. – А тебя так и тянет в деревню. Жутковатое место…
– Я всего-то на две недели, Окрейше на огороде помочь, – ответил я, вставил наушники и включил музыку. – Ладно, пока! – И побрёл к дому по берегу овражистой речки, протекающей сквозь тенистый парк.
Да, в мои пятнадцать лет я уже прослыл «ботаником» с «большими тараканами», чуваком «на своей волне», ну и прочие подобные эпитеты прилипали ко мне, как репей.
Эта чудная слава меня, в общем, мало волновала. Так как я и вправду видел неких природных сущностей и даже общался с одним из них в детстве.
В довесок моя слащавая внешность придавала мне некой детскости – вихрящийся чуб, лицо, подернутое весёлыми и частыми веснушками и большие серо-голубые глаза, как у какого-нибудь принца из сказочной Мурляндии. Спасибо, что брови достались отцовские – сросшиеся на переносице, хмурые и чёрные. Хоть что-то под стать кличке, что дал мне Юрка Пацык – занудный клевало из параллельного класса. И где-то я даже ему за это благодарен. По крайней мере, какая-то брутальная таинственность.
– Ну что, тебя до сих пор кличут «чёрный агроном»? – снова задал этот дурацкий вопрос отец, затягивая галстук.
Он приехал на обед домой и как всегда очень торопился.
– Ты, кстати, не видел мою синюю папку с договорами? – не дождавшись ответа, засуетился он.
Впрочем, он делал так часто – прерывал собеседника, вторя зычным директорским голосом. Я называл его про себя «Евзам». Не то что бы я его не уважал, но я не мог избавиться от чувства обиды и негодования за маму. Она пропала год назад, и я считал, что отчасти – отец был виноват в этом. И эта часть была очень значительной – часть равнодушия и игнора – её