Бригада вступила в село, довольно большое и протяжённое. Судя по дымящимся кострам и печному дыму, на постой здесь осталось большое количество солдат. Дорога была исчеркана траками, на окраине замаскированные стволы орудий буграми упирались в ночное небо.
– Сила есть, мужики, значит, жить будем, – подбодрил всех старшина.
После двухнедельного пути в отдельном эшелоне бойцам теперь очень важно было в моральном плане ощутить себя частью большого и мощного военного организма, чётко взаимосвязанного и подчинённого единой цели- раздавить врага. Тем более это чувство спаянности и товарищества было необходимо новобранцам.
Как необходимо им было и напутственное слово старшего начальника, отца-командира, появившегося внезапно перед бригадой, – тот резво выпрыгнул из подъехавшей полуторки, которая поспешно вывернула из —за угла большой бревенчатой хаты. Отцом-командиром оказался приземистый мужичок крепкого телосложения полушубке, отороченном белым мехом, и валенках. Окинув смелым взглядом бригадный строй, он поспешно кашлянул в кулак, заслушивая доклад подскочивших к нему комбатов. Коротко бросил в их сторону:
– Доклад принял. Вольно.
Командиры продублировали команду, нависла тишина, пар от дыхания бойцов навис над строем будто пелена, искрящийся снег слепил и контрастировал с чёрным полотном небес. Непроглядный дымчатый смог, образованный давлением морозного воздуха, будто бы небесным благословением и оберегом повис над русским воинством.
– Товарищи! Враг давит и прёт своей мощью на нашу армию, подмял под свою пяту сёла и города, рвётся покорить столицу нашей Родины.
– Ну вот, пошла политинформация опять… Лучше бы пожрать и поспать дали, – про себя пробурчал Лёха.
Но вопреки сложившейся традиции горланить бравурные речи о победе над врагом оратор продолжил свою речь вовсе не так бодро, как её начал:
– Много смертей и горя принесли фашисты на нашу землю, сильны они и числом, и техникой, и воевать хорошо обучены. Но только нет сил у них, чтобы сломить наш характер, русский характер. Они даже танками тот характер раздавить не могут, – в конце голос совсем дрогнул, послышалось волнение. Громко вздохнув, он продолжил:
– Совсем недавно ваши товарищи в количестве двадцати восьми стояли против пятидесяти немецких танков, двадцать восемь и пятьдесят, вдвое меньше… Погибли, но врага не пропустили. Приказываю вам также держаться, до последнего стоять, но не пустить врага к столице, потому как Москва сейчас есть символ борьбы нашей святой.
Повернувшись к командирам, произнёс:
– Ваша западная окраина села, домов, где расселиться достаточно. Обогреть и накормить людей.
– Это в одного против двух танков, разве оно так вообще может быть? – с сомнением бросил Лёха вслед умчавшейся полуторке.
– Эх ма, видать, жёстко прессуют