Разлюбезная моя Ефросинья! Знаю, немало беды выпало нам на нашу долю, но держаться и помнить друг о друге, любить друг друга первейшая наша нужда теперь будет! Будем счастливы, не помрём! С горячим приветом к любимой Ефросинье от Емельяна! А по-твоему величать- разлюбезный Емелюшко!»
Глава первая
Паровоз, чихая белесым густым паром в ночную мглу, замедлил ход и остановился, немного не дотянув до здания вокзала. Хотя вокзалом можно было назвать такое строение лишь с натяжкой. Кирпич в стенах был порядком испещрён сколами и трещинами, время хорошо постаралось и наложило свою печать на здание дореволюционной постройки. Перрон был частично расчищен, частично завален какой-то хозяйственной рухлядью, некогда бывшей повозками и тележками. Стоял такой мороз, что двери вагона не сразу поддались при открытии. Пришлось лопатками долбить лёд в стыках, прежде чем выбраться из него. Округа наполнилась звуками хруста снега под ногами, которые перерастали в один протяжный звук, казалось, услышанный в самом Берлине. Держись, немец, к русским подошло подкрепление.
Бойцы строились поротно, выравнивались в шеренгах. Приказы командиров звенели на морозе. Пар сгустился над строем и надолго повис в воздухе. Новобранцы все стояли будто в ожидании чего-то важного и особенного в своей жизни, молодые люди приехали на войну с долей некого любопытства и интереса. Политработники знали свою работу, с бойцами было проведено множество бесед с целью моральной подготовки к боевым действиям. Также имели место многочисленные тренировки по слаживанию боевых действий бригады, бойцы совершали переходы, рыли окопы, учились обращению с оружием. В бригаде были, в основном, уроженцы Сибири, Казахстана, Забайкалья. Наученное горьким опытом Хасана и Халхин-Гола военное руководство долго держало бригаду в Приморском крае, ожидая нападения со стороны японцев, но всё же важность западного фронта дало о себе знать, бойцы после шестнадцати суток пути прибыли под Москву. Никому не надо было объяснять важности происходящих событий возле столицы, остановить и разгромить врага отнюдь не было пустым звуком, все понимали важность закрепления на данном рубеже.
Ждать в строю приходилось долго, командиры ещё не разобрались по ходу дела, каким образом и где разместить личный состав, комбриг исчез в здании вокзала, гулко хлопнув входной перекошенной дверью. Бойцы в ожидании курили, негромко переговаривались, переминаясь с ноги на ногу. Лёха подбежал к старшине с пустым чайником:
– Товарищ старшина, разрешите за водой метнуться?
Кудрин неопределённо махнул рукой, мол, не до тебя