– Я заметил, с трудом работа пошла? – спросил вечером отец. – Стучишь вяло как-то. Давай завтра подойду, вместе свалим…
У Сашки всё перевернулось в душе…
Обречён! Обречён ясень… Что делать? Сам же взялся! Зачем? Пусть бы рос… Жалко-то как…
– Нет, пап, не надо. Я сам, пап.
Наступил новый день. Долго собираясь, растягивая время, Сашка понимал неизбежность происходящего. Глупо. Сам придумал этот поединок и возвёл его в такой высокий ранг. Поставил себе зарубку на мозгу, что должен непременно победить. Зачем? Теперь уж сам. Теперь нужно завершить начатое. Убить. Убить красивое. И всю жизнь знать, что сделал.
День уже клонился за середину, когда Сашка пришёл к ясеню… Что-то вдруг поднималось в душе, потом отпускало, хотелось что-то сказать или выразить, но вдруг не находилось слов… Апатия вдруг сменялась возбуждением, а бодрость каким-то тягучим утомлением. Сашка не знал, с чего начинать. Трудно начинать то, что является концом.
– Прости меня, – вслух произнёс он и поднял топор…
***
Прошло года, наверное, три или четыре… Однажды, принимаясь, как обычно, по весне вскапывать огород, Саша не без удивления заметил, что на пограничном навале в конце участка стали прорастать молодые деревья. Подойдя, он увидел, как из трухлявого, развалившегося тела огромного бревна потянулись тугие, уже окрепшие стволы. Из его дерева… Год за годом, лишённые корней и питаясь лишь влагой, какие-то части этого дерева пытались жить. Это было тяжёлое время. Вся страна – поверженная, распавшаяся, сгнившая, стреляющая друг в друга в Чечне и подворотнях, еле подавала признаки жизни. Уже повзрослевший Сашка чуть улыбнулся, вспоминая всю важность и глупость своего первого противостояния, и вдруг почувствовал, как участилось дыхание и, вопреки усилиям, чуть увлажнились глаза… Странная бессловесная мысль вдруг объединила всё, что было в его жизни, и всё, что должно было произойти.
Годы потекли, как река… Разъехавшись по городам и притонам – Сашка, ты, я, да и вообще все, объединяемые словом «мы», – сваленные на обочину, брошенные, лишённые корней, но желающие жить, – мы росли.
Страна распадалась на части, продавала себя первым встречным и закидывалась героином в надежде забыться, хотя иногда точно так же хаотично клеилась вновь, выкупая себя по дешёвке и собираясь всем миром на поминки и войны. Мы оправдали, наверное, самые худшие ожидания из всех возможных. Не пытались надолго заглядывать в будущее, а к настоящему относились и вовсе небрежно…