– Это наша специальность… Жаль только, если без пользы… – мрачно отозвался тут же сидевший пожилой капитан…
– Но дальше, дальше?
– Что же дальше? – 27-го пришли, постреляли 40 минут и ушли. Как было дело, право, не знаю. Нарочно стреляли по городу или перелеты – не спрашивал… Просто – бежали все, кто мог… Говорили, если бы крепость была готова к бою, им бы здорово попало, но только у нас…
Рассказчик вдруг замолчал, боязливо оглянувшись, и ни за что не хотел доканчивать начатой фразы.
– Приедете в Артур – сами узнаете. У Вас ведь там знакомые… – скороговоркой шепнул он мне на ухо.
Гнетущее впечатление общей паники, по своей внезапности ошеломившее нас в Харбине, постепенно проходило по мере движения экспресса на юг. На станциях наблюдалось необычное оживление, скажу даже, суета, но суета деловая, без признаков растерянности.
Настроение, господствовавшее на линии, какими-то неуловимыми путями сообщалось и населению поезда. Полковник словно помолодел на 20 лет, забыл про свои недуги и явно пренебрегал не только погодой, но даже и фенацетином. Начальник поезда яростно доказывал всем и каждому (хотя никто с ним не спорил), что никакое начальство не имеет права не пустить его в строй, в одной из батарей отдельного восточно-сибирского дивизиона, где он был вольноопределяющимся, что для комендантства над воинскими поездами найдется довольно народу, но он, прапорщик запаса, должен быть на своем месте…
– Наши, наверно, пойдут в первую голову! – восклицал он. – Наши не выдадут! – и он, видимо, даже жалел нас, незнакомых с «его» батареей.
– Первый блин комом – велика важность! – басил путеец. – Скажем так: насыпали! А дальше? Ведь за нами – Россия! – и, пародируя манифест отечественной войны, он возглашал: «Отступим за Байкал! Оденемся в звериные шкуры! Будем питаться монгольскими лепешками, но не положим оружия, доколе ни одного вооруженного неприятеля не останется не только в пределах нашей территории, но даже и на материке Азии!».
30 января, после полудня, миновали Дашичао. Короткая остановка. Суматоха на станции. Какие-то артиллеристы забегают в вагон-столовую, наскоро глотают что попало под руку и с полным ртом бросают отрывочные фразы:
– Везли на Ляоян, оттуда – к Ялу. Известие – появились у Инкоу. Высадка. Повернули на ветку. Охранники не стали ждать поезда. Ушли грунтовой – у них конная батарея. Две сотни – тоже. С нами – рота стрелков.
И никто не спрашивал, что в силах сделать эти две батареи, две сотни и одна рота, если японцы действительно высаживаются в Инкоу… Ясно было, что сделают все, что могут. И этого было довольно…
Ночь. Гай-Чжоу. Тревога. Здесь железнодорожный путь проходит от берега моря всего в пяти милях. С берега сообщают, что в море видно много огней. С одного из ближних постов донесли о появлении каких-то банд. Туда выступила полусотня – охрана станции. Слышали перестрелку. Хунхузы или японцы? Удобное место испортить путь.