Его голова откинулась на плечо, глаза закрылись, толстые щеки подрагивали, изо рта пошла пена.
Саки с испугом отскочил, вытер замаранные руки о штаны.
– Ой! Припадочный…
– Прикидывается, – отозвался Эрке. Он опустил упакованного Азата на пол, как вязанку дров, и мог наконец размяться.
Варинхарий не был уверен, согласен ли он с утверждением бельмастого. Поведение Шуаса вполне доказывает, что тот не в своем уме и припадок может оказаться настоящим.
А с другой стороны, замечено, что Шуас – отличный притворщик. Ничего, здесь вам не большой город, где безумие может послужить причиной для того, чтобы суд передал виновного в руки жрецов. Здесь мы сами – правосудие.
– Господин Эльго, желаете ли вы принять участие в допросе?
– А зачем? – угрюмо отозвался Гордиан. – Он уже сознался в убийстве.
– Это верно. Сознался. Нам теперь и свидетель не очень-то нужен. Но порядок есть порядок. Нужно провести допрос, хотя бы для того, чтобы узнать, был ли слуга соучастником преступления и скольких людей нам завтра казнить – двух или одного. Вы – высшее здесь должностное лицо. Впрочем, если эта обязанность вас утомляет, я справлюсь и сам.
Он предполагал, что Гордиан откажется. Армейские не то чтоб питают отвращение к допросам, напротив, зачастую они на это мастера, но одно дело – пытать шпионов и пленных, другое – допрашивать штатских преступников да еще сумасшедших.
– Верно. Надо вызнать. И утром покончить с этим. А то уж и так мы все здесь задержались.
Ночь накатилась, но почти никто не ушел спать. Кроме тех, кто был занят допросом (с той или другой стороны), постояльцы, слуги и хозяйка сидели в зале. Только Огай с подручным вернулись в конюшню, и Боболон, изготовивший-таки ужин, гремел чем-то на кухне, чтоб отвлечься.
Отвлечься, по правде говоря, хотелось всем. От мыслей о том, что сейчас происходит наверху, и о бедном Бохру, чьи останки так и лежали в погребе – было решено схоронить назавтра, после того, как будет свершена казнь.
Всего лишь сутки прошли с тех пор, как они вот так сидели в этом зале, а казалось – тысяча лет. И тьма наступала со всех сторон, скрывая в себе тайный ужас, и даже если б Ланасса выставила на стол все запасы хмельного, хранившиеся в «Лапе», это бы не помогло.
– Дедушка, дедушка, расскажи что-нибудь, – жалобно попросила Дуча.
Сказителю, похоже, суждено нынче быть героем дня. Но он оттого отнюдь не возгордился. Подождал, что другие скажут. Сегодня все сидели за одним столом, даже Клиах обществом слуг не побрезговал.
– Пожалуй, – сказала Ланасса. – История, чтобы развеяться, – это то, что нужно.
– Тогда я расскажу вам о женщине, которая стала злым духом из-за любви.
Нунна, услышав заветное слово «любовь», встрепенулась.
– О да! И наверняка из-за мужского коварства!
– А, дед, валяй про что угодно, лишь бы интересно, –