Пригласив своих друзей в английский клуб, Петр достал из кармана сюртука портмоне, набитый ассигнациями и сказал:
– Друзья, заказывайте все, что пожелаете! За все плачу я! Гуляем!
– Вот это я понимаю! – восхищенно воскликнул Александр Ветров, любитель выпить и закусить за чужой счет. – Вот это щедрость.
Михаил Шмелев как-то скептически смотрел на этот праздник жизни. Петр потрепал его по плечу: «Чего не весел, брат?», потом крикнул: «Эй, официант, принеси шампанского сюда побольше! Всех угощаю!»
– Что это ты, Пьер, так сегодня расходился? – спросил Лаврушин.
– Так, Григорий, праздник у меня!
– Какой же?
– А-а, гуляю… Хорошее настроение! Жизнь удалась!
– Красиво жить не запретишь, – заметил Шмелев.
– Друг, Мишка, ну что ты сегодня невеселый такой, – толкнул приятеля в бок Петр. – Давай выпьем!
Шампанское лилось рекой, без конца произносились тосты, стол ломился от закусок, Петр кутил на всю катушку, зазвал к себе за столик еще знакомых. В их компанию затесался и уланский капитан, и провинциал Федор Ларионов, который прибыл в Петербург по делам и вкушал прелести столичной жизни. Ларионов вдруг растрогался до глубины души и произнес:
– Эх, братцы, вы такие счастливые! Живете в столице, где жизнь бурлит, а у нас в провинции такая скукотища, ни тебе ипподрома, ни клубов нет. А вечером, вообще, жизнь замирает.
– А у нас, брат, вечером жизнь только начинается, – сказал Ветров. – Так ты провинциал значит, то-то я смотрю, сюртук у тебя не по моде сшит, и галстук завязан как-то небрежно…
– Неужто это так важно? – изумился Ларионов.
– Э, брат, галстук такая важная штука. По ней, может быть, судят в целом о тебе самом.
– Ну, это ты загнул, Александр, – сказал Лаврушин.
– Нет, Григорий, подожди, – не унимался Ветров. – Ты что будешь отрицать, что внешний вид ничего не значит?
– Нет! Этого отрицать я не буду…
– Ну, так вот…
– Друзья, бросайте этот спор! – сказал Орлов. – Давайте лучше выпьем за дам!
– Отличный тост!!! – все поддержили. Ветров выпил шампанское и бросил бокал на пол. Все последовали его примеру. Тут к их столу подбежал взволнованный официант: «Господа, не надо бить посуду!»
– Спокойно, – возразил Орлов, – я плачу! Тащите новые бокалы… и шампанского… побольше.
– Пьер, ты мот и транжира, но я тебя уважаю, – сказал Ветров и поцеловал друга в макушку.
– Сашка, друг ты мой любезный, – растрогался Орлов, – один ты меня понимаешь.
– Э, нет… – тут возразил Лаврушин, – Пьер, я к тебе тоже очень хорошо отношусь. Мы ж друзья, верно?
– Верно!
– Вот скажи, Орлов, ты счастлив, что женился? – спросил Лаврушин. –