Янычары, поддавших на провокацию, подняли восстание ночью. Махмуд Второй готовился к этому в течение восемнадцати лет – с того дня, как в 1808 году погиб его любимый двоюродный брат султан Селим Третий. Султанские войска расстреливали бунтовщиков из пушек, пытавшиеся скрыться находили смерть в горящих казармах, и к утру Босфор покрылся плавающими трупами. Тех, кому удалось бежать, разыскивали по всей империи, безжалостно истребляли янычарские семьи. И еще задолго до восстания по провинциям был разослан тайный приказ об изгнании всех, кто сочувствовал янычарам – бекташи и алевитов.
Так султан Махмуд Второй покончил со своими извечными врагами, и даже само слово «янычар» в течение десятилетий запрещено было произносить в Османской империи, но об этом пока не могли знать ни мирза Салех, ни Гайк, ни Зульфи.
– Что ты теперь собираешься делать, Зульфи? – спросил Гайк.
– Моя жизнь принадлежит тебе, ага, ты спас мне жизнь. Разреши мне служить тебе.
Гайк рассмеялся и покачал головой.
– Мне не нужен слуга, к тому же я скоро уезжаю на войну.
– Тогда я поеду с тобой, – упрямо заявил алевит, – ты не думай, что я слаб, мне просто в голову ударило солнце, я давно не пил и не ел. Через два дня буду крепок и здоров.
Мирза Салех с трудом удержался от смеха при виде того, как Гайк с трагическим видом возвел глаза к небу.
– Что ты умеешь делать, Зульфи? – мягко спросил Салех, желая помочь своему молодому другу.
– Рисовать, могущественный ага, – с готовностью отвечал Зульфи, – я рисовал нашим женщинам узоры, и они переносили их на ковры. Я хорошо рисую, ага.
– Мне нужен художник, если ты останешься у меня работать, я буду платить тебе хорошее жалование.
Алевит плотно сжал губы и упрямо покачал головой.
– Я не хочу рисовать, могущественный ага, я хочу служить спасшему мне жизнь молодому аге, так велит мне Всевышний. Попроси за меня молодого агу. Скажи так: если молодой ага не возьмет Зульфи с собой на войну, Зульфи все равно сам поедет вслед за ним и всегда будет рядом, готовый отдать за него жизнь.
Салех махнул рукой и повернулся к Гайку.
– Думаю, пусть едет, – сказал он, – таких упрямцев, я по опыту знаю, переубедить невозможно. Мне пришла в голову мысль: если он и впрямь хорошо рисует, может делать зарисовки для репортажей с места военных событий, для читателей «Кагазе ахбар» это может стать занимательным.
Гайк решил не возражать.
«До начала похода еще достаточно времени, – думал он, – надеюсь, мне удастся избавиться от непрошенного оруженосца»
Глава шестая. Пир у принцессы Малики
По мнению Айше-ханум, матери юного принца Мухаммеда, убранство покоев ее невестки, жены принца, выглядело довольно убого – ковры были грубой выделки, перламутровые кусочки мозаики инкрустированных столов явно отличались