вышла замуж, родила дочь, но тем не менее, каждые выходные проводила с нами. Пусть врачи и опасались за мое здоровья из-за позднего возраста моей мамы-роженицы, но я всегда помнила себя активным и жизнерадостным ребенком, у какого хватало энергии и на игры, и на учебу, и на постоянное лепетание то с сестрой, то с отцом, то даже с соседями и прохожими. Но время шла, вторая сестра Марьяна тоже обзавелась семьей, и мы остались в «особняке» втроем. И когда я шокировала родителей новостью «Я буду поступать в Киев», наши отношения с родителями рухнули. Отец, как всегда апатичный ко всему, кроме своей преподавательской деятельности, никак не отреагировал, а вот насчет матери… Да, я впервые услыхала её крик. Даже не крик, а вопли отчаяния. Она неистовствовала: «Это невозможно! Наш род всегда жил в Ужгороде, и никто его не покидал! Наш университет в разы лучше, чем киевские все вместе взятые! И это не потому, что мы с отцом в нем столько лет работаем, я и он – заведующие кафедр, мы – уважаемые люди, где это слыхано, чтобы наша дочь не поступала бы в него!». Категорическое «нет» было первым моим звоночком. Я ощутила, что имею силы идти против них. Внутри меня жила анархия, бунт, и идти против своей семьи было моим первым протестом. Я повзрослела в миг. Помощи искать не приходилось – стал вопрос о деньгах. Накопленные за все дни рождений, 8 марта и новые года были достаточной суммой лишь на билет и мелкие расходы, но ведь если ехать в столицу, то нужно поселиться в общежитии, заплатить за него, как-то жить! А кто знает, поступлю ли я в университет на бюджет, не взирая на школьную золотую медаль? Это – точка невозврата, ежели не поступлю – останусь в Киеве, буду работать, буду готовиться на следующий год, обратно мать не примет. Моим единственным выходом было за оставшиеся два месяца скопить максимально большую сумму. Выбора особо не было – я пошла работать, сразу же в два места, в одном из которых я трудилась посудомойкой, а в другом – официанткой. Удачным был период – лето, когда первая волна туристов, приехавших «поглазеть на сакуру и каштаны» в мае спала, а теперь началась вторая волна. Суммы, заработанной и бережно отложенной за этот период, хватило бы на месяц-два в Киеве. И пришла благая весть для меня «принята за державним замовленням», что обеспечивало мне бесплатную учебу и стипендию. Здесь заступился за меня отец. Однажды вечером он позвал меня «прогуляться до замка». Всю дорогу мы шли молча, пока не добрались до пункта назначения. Глядя на монументальные каменные стены, покрытые плющом, он, с тяжелым вздохом, всё же нарушил затянувшееся молчание:
– Я знал, что так и будет, ещё когда ты родилась. Ты не такая, как твои сестры, не такая, как мать, совсем не домашняя. Тебя постоянно тянуло куда-то на улицу, ты с восторгом встречала вести о предстоящих путешествиях. Я поддерживаю тебя и благословляю. И верю, что ты нас не подведешь. А мама… Она просто не хочет тебя терять. Мы уже немолоды, а старость –
