Она осеклась, вновь перевела взгляд на сумку, словно впервые увидела чемодан, дорожную одежду. Меж ее выгнутых бровей прорезалась складка.
– Керри, слушай…
Керри властно подняла ладонь.
– Иди домой, – сказала она. – Мы не можем говорить об этом здесь. Иди домой, Джей, отдохни, мы обсудим все подробно, когда я вернусь. Хорошо?
Голос опасливый, будто она обращалась к легковозбудимому маньяку.
Джей покачал головой.
– Я не вернусь, – сказал он. – Мне надо на время уехать. Я хотел попрощаться.
Даже теперь Керри не выказала удивления. Раздражение – да. Почти злость. Но она оставалась спокойной, уверенной – во что там она верила.
– Ты снова пьян, Джей, – объявила она. – Ты не подумал как следует. Ты явился ко мне с безумной идеей о втором доме, и когда я не пришла в восторг немедленно…
– Это не второй дом.
Его тон удивил их обоих. Секунду он был почти груб.
– Это что еще за хрень?
Тихо, угрожающе.
– А вот что: ты меня не слушаешь. Сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь по-настоящему меня слушала. – Он перевел дух. – Ты всегда мне говорила, что пора вырасти, жить своим умом, встать на ноги. Но ты с радостью поселила меня у себя дома, чтобы я во всем от тебя зависел. У меня нет ничего своего. Связи, друзья – они все твои, не мои. Ты даже одежду мне выбираешь. У меня есть деньги, Керри, у меня есть книги, я определенно больше не голодаю в мансарде.
Керри ответила весело, даже снисходительно:
– Так вот в чем, оказывается, дело? Декларируем независимость? – Она клюнула его в щеку. – Хорошо. Я так понимаю, на вечеринку ты не хочешь, – извини, что утром не поняла, ладно?
Она положила руку ему на плечо и улыбнулась. Патентованной улыбкой Керри О'Нил.
– Пожалуйста. Выслушай. Хоть разок.
Уж не это ли чувствовал Джо, подумал Джей. Настолько проще уйти без единого слова, избавиться от упреков, слез, неверия. Избавиться от вины. Но почему-то он не мог так поступить с Керри, не мог, и все. Она больше не любит его, и он это знает. Если вообще когда-нибудь любила. Но все равно он не мог так поступить. Возможно, потому что знал, каково это.
– Попытайся понять. Этот город… – Он взмахнул рукой, обозначая клуб, улицы в неоновом свете, низкое небо, весь Лондон под ним, задыхающийся, темный, зловещий. – Я больше не здешний. Я тут не могу толком думать. Я целыми днями жду, когда же что-нибудь случится, жду какого-то знака…
– Господи боже, ты как маленький! – внезапно разъярилась она, ее голос взмыл рассерженной птичьей трелью. – Это твое оправдание? Подростковые тревоги, а? Если б ты меньше грезил об этом старом ублюдке, о Джо Коксе твоем, и посмотрел для разнообразия вокруг, если б ты только взял на себя ответственность, вместо того чтоб талдычить о знаках и знамениях…
– Но я так и делаю, – перебил он. – Я беру на себя ответственность. Делаю то, о чем