Он презрительно окинул взглядом преобразившиеся лица только что озабоченных лишь одним: не упустить момент перед другими при дележе добычи – женщин.
От толпы отделился высокий статный старик, что выделялся из поселенцев не только внешним видом, но и одеждой. Кроме набедренной повязки у него на плечах красовалась короткая, до сосков груди, меховая накидка. Поредевшие волосы стянуты на затылке в тугой узел. Борода и усы не топорщились по-разбойничьи, как у вех его сотоварищей, а свидетельствовали об аккуратности и заботливости о них хозяина. Голос у него по силе и убедительности не уступал Хиркусу.
– Что ты, червь и гниль, знаешь о времени, походя, говоря о нём!? – спросил он грубо и так же, как только что Хиркус, презрительно оглядел его самого с ног до головы. И не ожидая ответа, потому что, по-видимому, и не предвидел его, продолжал: – Как ты смеешь нам говорить об одолении времени, если даже я… – Он на миг прикрыл стального цвета глаза. – Даже я не знаю, как это сделать! Даже я не знаю, как одолеть время! Как ты смеешь говорить о времени?!.
– Даже он не знает, – подтвердил его слова один из тех поселенцев, что выглядел моложе других.
Ходоки, пожалуй, несколько были обескуражены заявлением старика. Высказанное им не укладывалось в их представления о затерянных во времени перлей. Что-то здесь не стыковалось. Ведь по их уже устоявшейся версии, колонисты могли быть теми самыми людьми, что волей случая попали в «брызги» канала Пекты, и осели здесь, за многими миллионами лет до дня своего появления на свет, как некая капля в океане времени.
– Хо-хо! – раздался могучий выдох дона Севильяка. – Надо же! Даже он не знает. А?.. – Дон Севильяк огляделся, призывая всем обозреть себя и оценить его высказывание. – Откуда тебе знать, поистине ползущему туда, куда укажет время. А? Вот и ползи, раз не знаешь, как это делается.
– А вы, значит, не ползущие? – левая щека старика дёрнулась в тике, глаз смешно и не к месту подмигнул собеседникам. – Что же вы тогда тут делаете? Тогда бы и шли впереди, обгоняя время, а то…
Ему не дали договорить.
Кто-то из ретивых колонистов под шумок умудрился ущипнуть Шилему за её жёсткую ягодицу. И получил, естественно, от неё сполна. Стеснённые со всех сторон женщины тоже пустили в действие свои кулаки. Не такие действенные, как приёмы временницы, но болезненные и, самое главное, обидные для пожилых и старых, но мужчин.
И неожиданно возникший диспут о времени также неожиданно перерос в элементарную драку.
Женщины подбадривали себя криком, ходоки легко отбивали наскоки, поскольку равных им здесь не было. А Шилема неудержимо пошла в атаку, наводя у поселенцев бреши в их тесном ряду.
Но минутой позже оказалось, что те не столько нападают на пришельцев, сколько бутузят друг друга. Наметились, по крайней мере, две противоборствующие стороны. Старшие поселенцы были против тех,