На столе в кухне лежала раскрытая книга с рецептом варенья из шиповника.
Как следует промыв ягоды и очистив их от пыли и листвы, Оталия принялась за готовку первого в своей жизни варенья и его консервации на зиму.
До вечера она провозилась на кухне, время от времени выходя на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Ее щеки заливал румянец, передник был в пятнах от ягод, а волосы под косынкой распушились и пахли сладковатым ароматом.
Скальд заглянул на запах, когда девушка умывалась водой. Струйки стекали по ее шее и исчезали в вырезе лифа, пропитав светлую ткань рубашки и ткань начала просвечивать грудь. Принцесса этого не заметила, она неторопливо помешивала деревянной ложкой варенье в большом тазу. На столе мерцали найденные на том же чердаке емкости для консервации, а рядом стоял горшочек с золотистым тягучим медом.
На полу у стола Скальд заметил несколько мешочков с торчащей из них мятой, сосновыми веточками и прочими целебными травами.
Чародей усмехнулся. «Она не теряла времени», – ему никогда не нравилось заниматься сбором, как лекарям в Виверне, но время от времени приходилось это делать, чтобы в холодную пору не умереть от какой-нибудь простуды.
Этот замок он получил вместе с наследством от отца. Скальд жил скромно, и ему хватало на жизнь. Он не промышлял грабежами, не требовал выкупа за Оталию. Деньги не имели для него жизненно важного значения, а были лишь средством достижения цели.
Люди в этих землях знали о таких, как он, чародеях, избавляющихся от разной нечисти. И охотно платили, чтобы посторонний пожертвовал своей жизнью, сразившись с болотной тварью, избавился от кладбищенского упыря или кого поопаснее.
Наблюдая сквозь дверную щель за готовкой девушки, Скальд призадумался. «Ее похищение совсем не похоже на месть королю. Скорее, я спас ее от незавидной участи, но что дальше?» – как ни странно, но за все это время в его голову ни разу не забрела мысль воспользоваться девушкой. И хотя Скальд считал себя далеким от света человеком, но превращаться в мерзавца, насилующего невинных девушек, он не собирался. Почему-то ему совсем не хотелось навредить Оталии, и порой это его раздражало. Так или иначе, но они привыкли друг к другу. Чародей глядел на стройную девичью фигурку, румяные щеки и приоткрытые губы, видел, как от духоты ее грудь вздымается, а ткань очерчивает крохотные соски. Принцесса была молода и свежа, в ее глазах оставалась невинность и искренность, которые ни с чем не спутаешь. Скальд давно лишился этих качеств или же запрятал в глубину своего прожженного пентаграммой сердца.
«Хочу ли я сломать эту королевскую розу? Срезать ее бутон, измять нежные лепестки и оставить шипы?» – он не вожделел ее, но и не отвергал этой потребности. В его голове проносились сменяющие друг друга образы возможного будущего с Оталией. Порой его помыслы обрастали кровожадными подробностями расправы над девушкой, но чаще, наблюдая, как она читает, засыпая в библиотеке за книгой, занимается домом, что-то вяжет, готовит… он испытывал странное,