В детстве с Васей произошло несколько случаев, когда Господь спасал его в крайней опасности. Один раз Вася с дружком перевозили на телеге сено: мальчик вел лошадь под уздцы, а Вася сидел на возу, накинув на себя вожжи. Спускались с горки. Трудно сказать, как все произошло, но вожжами, обвившимися вокруг шеи, Васю притянуло к колесу телеги. Сделай лошадь хоть еще один шаг, и петля задушила бы ребенка. Слава Богу, в тот момент что-то заставило мальчика-поводыря оглянуться. Увидев друга в отчаянном положении, он сразу осадил лошадь и для быстроты перерезал вожжи острой косой. Вася повалился на землю почти бездыханный.
Милость Богородицы в «черном октябре»
Военные годы были трудные, голодные, а жизнь непомерно тяжелая, такая, что современный человек даже не может себе представить, да и слава Богу. Период продвижения к Москве германских пехотных и танковых войск осенью 1941 года вошел в историю как «черный октябрь». В течение каких-то семи-восьми дней образовались так называемые Вяземский и Брянский котлы, в которых оказались окруженными войска трех наших фронтов.
Линия фронта перекатилась через Дубровский район еще летом. Дубровка находилась под оккупацией с 8 августа 1941 до 24 сентября 1943 года. На захваченной территории германские войска устанавливали свой орднунг, «новый немецкий порядок». Во всех населенных пунктах принимались меры охранительного характера: запрещалось выходить на улицы с шести часов вечера до пяти утра, у населения изымались радиоприемники, велосипеды, лыжи, устанавливался строгий пропускной режим. Ходить в лес можно было лишь по разрешению властей.
Многие русские люди за времена гонений на Церковь отвыкли жить со своей верой, с Богом, разучились молиться. Немецкие власти якобы несли им религиозную свободу и не препятствовали возобновлению церковных служб, а лютеранские пасторы, находившиеся в войсках, даже совершали крещение, правда, по своему протестантскому обряду. Подмосковный поэт Анатолий Липин вспоминал свои крестины в оккупированном городе Краснодоне:
В один из дней суровых, грозных —
мелькал войны калейдоскоп —
в огромной бочке на морозе
меня крестил немецкий поп
в шинели, рясою прикрытой.
Испуганных мальчишек ряд…
А