– Что случилось? ― спросила Флора.
– Прости, дорогуша, не хочу говорить об этом.
– И как вы справляетесь одна? ― спросил Смолл.
– Кое-как. Ручеек в десяти минутах ходьбы. Каждый день ношу оттуда по два ведра. Ем, что придется. Выращиваю ягоды и грибы. Кое-как справляюсь.
Смолл отыскал глазами ведерко воды, стоявшее возле печи. «Тяжелое, ― подумал он. ― Как эта старуха поднимает его наверх? Тем более используя тот дряхлый канат».
– Тетушка Балгани, как вам удается поднимать ведра наверх? ― Флора вслух озвучила мысли парня.
Прежде чем ответить старуха рассмеялась, так сильно, что закашлялась.
– Вы в порядке?
– Эх, здоровье у меня уже не то, ― сипло отозвалась она. ― На чердаке есть две койки. Можете допить чай наверху. Там же стоит второе ведерко. Если нужно будет умыться или еще чего. Я, пожалуй, прилягу.
– Конечно, ― сказала Флора. ― Если вам что-нибудь понадобится ― просто скажите.
– Спасибо, дорогуша, спасибо.
Старуха легла на скрипучую кровать и закрыла глаза. Флора встала с кружкой чая в руке и по крутой лестнице стала подниматься на чердак. Смолл продолжал сидеть на месте.
– Смолл, ― шепотом позвала принцесса, ― идем.
– Да.
Он схватил рюкзак и последовал за девушкой.
– Не нравится мне все это, ― сказал Смолл, когда они поднялись на чердак. ― Что-то тут не так.
– Да?! И что же?
– Говори тише. Старушка не смогла бы поднять два таких ведра наверх. Она что-то недоговаривает.
– И что с того? ― не удивилась Флора. ― Все мы имеем право на секреты.
– Причем тут это? ― вскинулся Смолл. ― Ты вообще меня слушаешь?!
– Сказал говорить тише, а сам кричишь.
Флора допила чай и поставила кружку на тумбочку возле кровати.
– Неужели тебя не насторожило количество обуви в том шкафу? ― не унимался Смолл.
– Да какая разница сколько там обуви! ― Флора от негодования стукнула кулаком себя по бедру. ― Ты какую-то ерунду несешь. Оставь в покое тетушку Балгани. У нее и так недавно дочери с внуком не стало.
– Надавили на чувства и все? Попрощаемся со здравым смыслом?!
– Прекрати кричать!
– А я и не кричу! ― Смолл сжал пальцы в кулак. Ему вдруг захотелось кого-нибудь ударить, и он принялся шагами поднимать пыль на чердаке. Чердак казался парню неправильным, кривым и до бешенства грязным. ― Кажется, до меня дошло. Это все чай.
– Чай? Чай, говоришь?! Чем тебе чай не угодил? Возьми себя уже в руки. А-то смотреть тошно. Ведешь себя как умалишенный. ― Щеки принцессы залил густой румянец, она