– Твоя гордость тебя погубит, ― сказал Аверлин.
– Не гордость, а седой человек в плаще, который забывает, что ведет в замок калеку. ― Смолл сел на мокрую лавочку и отдышался.
– Справедливое замечание, ― согласился Аверлин.
Очень скоро они снова двинулись в путь. Улицы Оустрейса пустовали. На горном плато и в солнечный день было прохладно, а сейчас уж тем более. Нога Смолла невыносимо ныла, он с трудом отрывал стопу от земли. Наконец, показался замок. Замок стоял на пологом холме и состоял из череды едва ли не сливающихся с чернотой ночи башен, чьи круглые окошки горели пугающим зеленым светом.
Смолла поразило, что замок не огражден стеной.
Они подошли к огромной железной двери, Аверлин постучал, и стражники пустили их внутрь.
– Король у себя? ― спросил Аверлин твердым, непоколебимым голосом.
– Он не покидал своих покоев. ― Стражник, высоко подняв подбородок, смотрел вперед. ― Вас сопроводить?
Аверлин кинул взгляд на Смолла. Смолл сначала пожал плечами, затем до него дошло, что Аверлин спрашивает «Нужна ли тебе помощь, чтобы подняться?», и ретиво покачал головой.
– Тогда нет, ― сказал Аверлин.
– Как скажете, ― отозвался стражник. ― Разрешите вернуться к своим обязанностям?
– Ступай.
Аверлин повел Смолла вдоль широкого тускло освещенного коридора. На мраморных стенах изображались причудливые фрески объемных фигур, на полу ― эмблемы Оустрейса. Они по винтовой лестнице поднялись на третий этаж. От контраста у Смолла перехватило дыхание. Великолепие первых двух этажей сменилось практичностью. Блеклый серый камень пришел на смену изящному мрамору.
– Это точно этаж короля? ― спросил Смолл. ― Больше походит на темницу.
– Король не нуждается в показном великолепии, ― холодно ответил Аверлин. ― Какая разница, какого цвета стены и есть ли на них картины? На что это повлияет?
– На настроение. Приятнее смотреть на…
– Как можно любоваться красотой стен, когда твои подданные голодают? ― Аверлин остановился возле черной двери. ― Мы пришли. ― Он достал ключ и отворил дверь. ― Проходи.
В центре гостиной стояли круглый столик с двумя гладкими стульями, пару узких шкафов и бесцветная ширма. Смолл слышал, что король никому не показывает свое лицо, но считал это нелепым слухом.
– Почему король…
– Присаживайся. Я сообщу королю о твоем визите. ― Аверлин не дослушал и скрылся за ширмой. Смолл сел на стул и потер уставшую ногу. С мокрых волос капала вода. Пыльный налет на ковре превращался в грязь.
– Здесь вообще убираются? ― вслух подумал Смолл. Он поднялся со стула и попрыгал к ширме. Заглянув за нее, он увидел темный проход, которому не было конца. Смолл прислушался; тишину прорезал низкий голос, эхом гуляющий по стенам коридора.
– Убираются. Хоть я и прошу их не делать этого. Такова королевская учесть ― людям так и норовит тебе угодить.
&nb