Призрачная нога. Тихон Стрелков

Он с детства испытывал неприязнь к смотрителям и считал их высокомерными и алчными. Когда Квортин приходил к ним в гости, Смолл либо прятался на чердаке, либо с презрением рассматривал пузатого стража порядка, который непременно рассказывал историю, обличающую всю его важность. Парня просто тошнило от тлетворного тщеславия, буквально выходящего из тела хвастуна вместе с потом. Он не понимал, как вообще можно быть таким. Но оказалось, что Смолл судил лишь маску, в то время как за ней прятались настоящие убийцы. Сказав Флоре «обещаю», Смолл так же пообещал и себе, что первым делом, как встанет на ноги, он разберется с мерзавцами.

      ***

      Сидя за столом напротив отца, Смолл мысленно прощался с домом. Наверху мать подбирала одежду Флоре; был слышен звонкий девичий смех. Котелок шипел в каменной печи, пряный аромат супа разливался по комнате. За окном висел предрассветный полумрак. Туман почти рассеялся, и от цветка к цветку летали разноцветные стайки сонных рыбешек.

      Артур барабанил пальцами по столешнице и разглядывал сына.

      – Ты втютюхался? ― наконец прервал он неловкое молчание.

      Смолл поднял на отца глаза.

      – Кто так вообще говорит?

      – Молодежь, разве нет? ― сказал Артур. ― Неважно. Важно вот что. Эта юная леди смогла забраться к тебе сюда? ― Он коснулся груди и ухмыльнулся. ― И чуть пониже.

      – Не говори глупостей.

      – Я видел, как ты смотришь на нее. Она явно очаровала тебя.

      – Никто меня не очаровывал, ― не согласился Смолл.

      – Я хотел лишь сказать, ― ухмылка исчезла со смуглого лица Артура, ― что не нужно дарить себе пустые надежды. Она уедет, и больше вы не увидитесь, будь к этому готов.

      – Да я уже готов.

      – Ну-ну. Найди себе кого-нибудь из местных. Столько вокруг одиноких красавиц…

      – Отец, завязывай, ― попросил Смолл, теряя терпение.

      – Меня это беспокоит, сын. После Селии… ты перестал общаться с девушками, и… ты начал срываться на меня.

      Имя «Селия» обожгло память Смолла раскаленным чугуном.

      – Ты сам виноват, ― сквозь зубы процедил он.

      – Виноват в том, что сделал ее шлюхой?

      Смолл вспомнил свой шестнадцатый день рождения. Селия Жгут ждала его возле Вечной хризантемы в темных брюках и белой легкой рубашке. Когда он окликнул ее, она бросилась ему в объятия, засыпая его щеки горячими поцелуями, а уши ― забавными пожеланиями. Смолл не хотел, чтобы это прекращалось. Он втайне был влюблен в девушку с десяти лет и восхищался каждым ее движением. Смолл, как подобает кавалеру, придумал маршрут прогулки, но Селия неожиданно предложила ему пойти к ней в гости. Он отказал бы любому, кто предложил бы ему провести солнечное время в помещении, но не Селии. Она умела убеждать.

      После смерти отца Селия жила с матерью, но в тот день тети Марии, как ее звал Смолл, не было дома. Смолл ясно помнил мягкую спинку скамейки и шершавую столешницу на кухне Жгутов. Помнил, как часто он шутил. Помнил, как заливисто смеялась его подруга. Помнил