Грудью своего обвешанного серебряными украшениями коня Сарык столкнул юношу в пыль и, переступая через него, закончил:
– Там и будет видно, кто раб, а кто – потомок раба.
Конец ночи застал юношей в пути. Неестественно выпрямив спины, они сидели в седлах на своих тонконогих мускулистых скакунах. Вот только локти их были связаны за спиной, а ноги – под брюхом животных. Так они добрались до полуразрушенного рабата, возле которого накануне вечером Джамиль освободил Малика.
В прямоугольный двор рабата, выстроенного несколько веков назад, в начале девятого, а возможно, даже в конце восьмого века, вели расположенные друг против друга большие и малые ворота. Стены из сырцового кирпича местами исчезли, разрушившись до основания и превратившись в глиняные холмы. Круглые башни, когда-то бывшие грозными укреплениями, под ударами времени присели, оплыли, словно сгоревшие свечи, и, казалось, равнодушно смотрели на добычу, заполнившую обширную площадь двора.
А «добыча» стонала, плакала, рыдала, неожиданно выхваченная из постелей в сладкий предрассветный час, разлученная с родными, подвергшаяся издевательствам и избиениям. Да и что ждало этих несчастных впереди? Ужасы тяжелейших переходов с веревкой на шее, вслед за безжалостным грабителем, едущим рысью и подгоняющим своих измученных рабов плетью? Годы работы в чужой стороне, где никто не проявит к ним ни малейшего сочувствия?
Дикие кочевники из хищной шайки гордо гарцевали вокруг, радуясь, что хурджины[20] их набиты серебром, дорогими шелковыми тканями, коврами, что они погонят захваченный скот и рабов. А жизнь человека, его страдания не имели в их глазах ни малейшего значения.
Все дальше и дальше на запад двигались разбойники, держа направление на Исфахан[21]. Связанные веревкой в длинную цепочку, медленно брели пленники. До чего же тяжело идти под палящим солнцем! Вяло передвигаются ноги. На лицах – безмерная усталость и полное безразличие к своей судьбе. Головы понуро опущены, пустые глаза смотрят вниз. Да и на что смотреть? Воздух пустыни редко бывает чистым и прозрачным. В нем постоянно висит мельчайшая пыль, и от этого как бы стираются грани отдаленных предметов: все зыбко, нечетко, нереально. Долгожданный ветер не приносит облегчения. Он бьет по лицу раскаленными песчинками, от него трескаются губы, сильнее сохнет во рту.
Едущий впереди каравана Сарык постоянно чувствовал чужой взгляд на своей худой спине. Даже не оглядываясь, мужчина знал, что это смотрят ему в спину серые глаза Джамиля. Юноша не спускал с разбойника глаз, как орел с ягненка. И, как это ни покажется странным, но этот взгляд вызывал в Сарыке раздражение и легкую тревогу. Мужчина нехотя поворачивал жилистую шею, встречался глазами с прозрачно-холодным взглядом и думал: «Правду говорят, что кипчака лучше сразу убить, иначе, раненный, он вернется даже