Мишель смотрел на него с недоумением.
– Лешка, что ты говоришь? Как это «своими руками»? А закон?
– Какой, к черту, закон? Какой закон, когда речь идет сыне? На какой закон ты надеялся, Мишка? Где ты был весь этот год, почему пришел ко мне с этим так поздно?
Какое-то время Мишель молчал, потом кивнул.
– Я понял тебя, Алексей, ты прав. Так ты сведешь меня с таким человеком?
– Нет, я дам тебе адрес, и ты сам будешь с ним говорить – объяснишь ему, чего ты хочешь.
– Я должен сослаться на тебя?
– Нет. Пойдешь к нему завтра вечером, все, что ему нужно, он уже будет знать.
– Спасибо, друг.
***
Совсем недавно Олег Вербицкий считался одним из самых толковых следователей Петродворцового района Ленинграда. Однако, за полгода до описываемых событий он занимался делом о хищении социалистической собственности в особо крупных размерах, и ниточка следствия потянулась слишком высоко. Вышестоящее начальство тактично посоветовало Вербицкому эту ниточку оборвать и довольствоваться «стрелочниками» более мелкого масштаба, но молодой следователь неожиданно закусил удила и отказался – он был честолюбив, принципиален и, обладая излишне живым воображением, уже мысленно представлял себе «процесс века» и свое имя на первой полосе газеты «Правда».
Все, однако, обернулось совсем не так, как рисовалось Вербицкому. Один из тех самых «стрелочников», о которых он так пекся, вдруг поднял в его кабинете крик, заявив, что к нему применялись недозволенные методы дознания, а другой в то же самое время неожиданно отказался от своих показаний, ссылаясь на то, что они были выбиты под пыткой. Обвинения были настолько серьезны, что не оставляли Вербицкому вообще никаких шансов в дальнейшем работать в органах внутренних дел.
Оказавшись без работы, имея семью – жену и двоих детей, – Вербицкий не сразу осознал всю тяжесть своего положения. Сперва он был уверен, что сразу же найдет себе место, однако даже в тех организациях, где требовался квалифицированный юрист, ему почему-то отказывали в приеме на работу, находя для этого самые разнообразные причины. Теперь единственным средством существования семьи из четырех человек стал заработок его жены Лады и кое-какие отложенные в свое время на покупку автомашины деньги. С голоду они пока не умирали, но однажды Лада вернулась домой позже обычного. Она весь вечер была печальна, отвечала невпопад, и все у нее валилось из рук. Только ночью, оставшись наедине с мужем, она сообщила, что была у врача, и, очевидно, ей придется делать аборт. Олег расстроился – он сам вырос в дружной многодетной дружной семье, ему хотелось иметь не менее троих детей, однако после рождения дочки Лада из-за серьезных проблем со здоровьем четыре года не беременела. Вроде бы следовало радоваться, но теперь, когда семья находилась в такой ситуации… Все же он сказал:
– Давай подождем немного – вдруг что-то наладится.
Однако,