Лара рассмеялась. И, сама не понимая, зачем, опустилась еще ниже и потянула к члену язык. Кончик коснулся нежной кожи на головке. Георгий снова вздрогнул, в этот раз от приятной неожиданности.
– Хочешь, я возьму его в рот? – спросила Лара заговорщицки и подняла на него глаза. – Я никогда этого не делала, но если хочешь…
На лице Георгия проступило смущение. Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. Затем мягко направил ее голову ниже, к паху, разрешая Ларе вновь прикоснуться к самой беззащитной части своего тела.
Лара забралась на него сверху, как наездница, и поцеловала в сморщенные, вжимающиеся куда-то внутрь тела, яйца. Провела языком по вздувшейся вене, оттянула пальцами уздечку и снова поцеловала, чуть прикусив головку зубами. Она оказалась гладкой и упругой, словно резиновой. Когда ее язык описал контур головки, задержавшись у самого основания, Георгий издал шумный тяжелый вздох. Он блаженствовал. Лара облизала это место еще раз. Так вот где проходит его граница удовольствия! Затем взяла головку чуть глубже и принялась танцевать языком по этому месту. Пальцы Георгия проникли в ее волосы и крепко сжали.
– Лара, давай еще раз… да, вот так… Я опять тебя хочу, – зашептал он, выгибаясь. – Теперь сделай, как я тебя учил… да, так… Только не останавливайся.
Лара попыталась делать так, как он показывал, но быстро устала. Тогда она отпустила член, позволяя ему самому контролировать темп, лишь иногда облизывая его, чтобы не пересыхал.
Он долго не мог кончить – сказывались предыдущие «блицкриги», весь раскраснелся от усердия, запыхтел, вперед-назад, вперед-назад, ну же, ну же… Лара прижалась к его бедру промежностью, чтобы он ощущал, как она хочет его, очень хочет, и положила руку к себе на грудь. Наконец, сперма вытекла в ладонь, правда, совсем чуть-чуть. Он облегченно вздохнул, ушел мыть руки, а когда вернулся, то без сил развалился на кровати:
– Я все, – проговорил он. – Теперь точно все до утра…
– А утром что?
– Еще резинки остались. Если тебе не будет больно, то можно попробовать.
– Посмотрим, – отозвалась Лара и прижалась к нему разгоряченным телом, положив голову на костлявую грудь. – Давай уже спать.
Он поцеловал ее в макушку и приобнял. Впервые за долгое-долгое время на душе у Лары воцарился священный мир.
Утром ничего не было, хотя они и сидели голыми на кухне. Им было хорошо и так, просто вместе, вдвоем. Они словно остались одни на целом свете. И не хотелось думать, что каникулы скоро кончатся – всего три дня осталось, что приедут родители, уже сегодня после обеда, и что это прекрасное, нагое утро превратится в холодный темный вечер.
Оба это чувствовали: движения Георгия снова приобрели нервозность и отрывистость. Он мог резко обнять Лару и подолгу стоять так, целуя в макушку, словно в последний раз. Она хотела остановить это мгновение, продлить его навечно. Увы.
Позже они собрали весь мусор, вымыли бокалы и тарелки, – не дай бог родители догадаются,