– В поле метрах в трехстах от дороги стоит БТР, видимо брошенный. Грех не прибрать, если исправен.
– Каким составом идем?
– Всей группой, плюс Семен Семеныч. Охранять остаются приданные и примазавшиеся. Камеру не забыть, мало что там! Чтоб потом не заявили, что-де пристрелили экипаж и злостно исхитили ценную вещь.
Не было бабе печали – нашла в поле БТР… И чего ему стоять, ежели вещь хорошая? Не трактор же…
Ветерок со снежком после теплой кабины вызывает какое-то судорожное зевание, от которого все тело дергается и глаза слезятся. Подходим к Николаичу. Вижу, что также идут Дима-опер с Вовкой-водилой. Из машин вылезло несколько человек – организуют охрану колонны.
Когда подхожу, Николаич в рацию уговаривает Надю не лезть с нами.
Строптивая медсестра в конце концов внимает доводам разума – и остается.
Когда начинаем выбираться с дороги на поле, подбегает веснушчатый парнишка из БТР конвоя.
– Командир сказал, что, если что не так пойдет – ложитесь. Мы из КПВТ[9] врежем!
– Спасибо. А по нам, лежачим, не влепите сгоряча?
– Не, командир сам за пулемет встал.
– Ладно, учтем…
Здесь выбраться с кольцевой не проблема – город закончился, и потому она, как и положено нормальной дороге, лежит на земле, а не зависает на высоте трехэтажного дома на столбах-колоннах.
– А вы обратили внимание, что поснимали много шумозащитных экранов? Раньше как в тоннеле едешь, а сейчас обзор открыт?
– Сектор обстрела чистили. Не иначе. Да и экраны эти материал хороший.
– Для чего, интересно?
– Да для чего угодно! Я бы на даче у себя легко нашел применение.
– Разговорчики отставить! И держитесь левее – не забывайте про тяжелый пулемет за спиной!
Вроде как наш строй называется «косой уступ», если не путаю. Во всяком случае, идем цепочкой, но не гуськом и не шеренгой – так получается, что у каждого сектор обстрела чистый. И я могу снимать не спины товарищей, а все тот же БТР.
– Ты комментируй, – подсказывает идущий рядом опер.
– А что комментировать? И так ясно.
– Это тебе сейчас ясно, а когда будут смотреть посторонние, да через месяц – ни черта не поймут.
– И что мне комментировать?
– Да все подряд! Время действия, место, состав группы, цель визита. Сам БТР: вид камуфляжа, бортовой номер, повреждения и так далее, включая, куда он смотрит рылом и куда повернулся задом.
– Ну, кому это все нужно?
– Если уж делаешь что – так делай хорошо. Все равно ж ты не стрелок сейчас!
Приходится бормотать все то, что опер предложил. Потихоньку втягиваюсь. Вообще-то я понимаю, что он прав. Так делают при всякой видеозаписи с места событий грамотные люди. А то потом смотришь – камера дрыгается, а снимающий верещит что-то среднее между «твоюжежмать!» и «божежмой!».
Чем ближе подходим, тем больше становится бронемашина. Наконец ее гробообразный бок занимает