жевать
тот крестик
пока свобода почерком метельным
на теле друга пишет
коля был
без ластика
красивому лицу
пристали
пятна
рыхлости разрывы
пастельные
портреты дориана
пришла сменить
древесная кора
не слушай шульман
слушай провода
стальные листья мокрых остановок
вода трещит
макбетовским фрионом
неоновый
шаманский барабан
стучит пора
потом
другого времени не будет
спасайся
рви кольцо
расслабить пальцы
гляди бумажка по полу летит
и ноги ослепляюще выходят
в бирнамский лес
а этот лес везде
в кофейне сумке
тишине отельной
еще не бывшей маленькой
котельной
везде где дети смотрят на стрелу
чтоб дунсинан как вавилон
был кончен
и ждут тебя
по-честному к столу
Политическая диалектика
Понятие – вещь, тупая как зонтик,
Как запятые дислектика.
Говорил рябой француз-сталинист:
Господин и раб – диалектика,
Пока не помрешь, где ни скандируй тостов,
Свободой кормится слизень.
Или остров.
Что есть понятийно остров? Не по редакциям кофе пить.
Остров – жить Берроузом или Кизи,
Разделенным сообществом,
Открывающим дверь
Параллельной стоглазой жизе,
Кушающим грибочек
В окопчике подо Ржевом.
Это сложнее, чем робко читать Кожева,
Сложнее, чем революция.
А третьего нет вообще,
Огурцы, газовый шар печали,
Земляная щель.
Погладь пальцем – ничто.
На лужку цвели, под кустом упыря встречали.
Страшно
Так страшно жить,
Что кажется пустыней
Холодный подоконник, где цветы.
Белесый иней
Виснет на усах,
Дверь в город обращается «мушщина»,
И в целом я, наверное,
Машина
По производству мелкой красоты,
Случайной
Из хвоста полночной белки,
Мышиной серости
Моста,
Игры в гляделки
С ротвейлером
В его подъезде сиром,
Из бутерброда с плесневелым сыром
И жирного обертного листа.
Вот обернись —
В итоге ничего,
Не человек,
Немая оболочка
На сигаретном облачке сидит,
Зубами машет,
Режет ангелочка
Картонного
Из мыльной упаковки,
Голодный снег
Пьет скрежет на парковке,
И ангелочку
Тоже страшно жить.