Юлька, ничем не выдавая бушующего внутри эмоционального хаоса, помогает маме настричь крабовый салат. Это изысканное блюдо, не так давно перевернувшее советскую кулинарию с ног на голову, сделалось завсегдатаем любого банкета. В крабовых палочках бывшим советским гражданам, а нынче латвийским негражданам чуется некий волшебный дух экзотики и заграницы.
К назначенному времени двухкомнатная квартира оживляется появлением первых приглашенных. Мама летает до кухни и обратно, растыкивая по вазам однообразные хризантемы, вручаемые прямо в полиэтиленовых кульках. Юлька улыбается гостям, мысленно адресуя в их адрес злобные проклятия. Эти изуверы, сами того не подозревая, сейчас рубят на корню ее едва расправившую хилые ветви личную жизнь. Когда все собравшиеся рассаживаются за большим столом в гостиной, Юлька, направившись на кухню якобы за хлебом, незаметно выдергивает вилку телефонного провода из розетки. Прости Раймонд, судьба не пожелала, чтобы мы были вместе!
Зачем жить, если, в конце концов, все равно умрем?
Юльке уже исполнилось восемнадцать. Она совсем взрослая. Можно даже сказать, что стрелка ее биологических часов уже начинает слегка крениться в сторону старости. А за плечами болтается только тощий рюкзачок с двенадцатью годами учебы и парой-тройкой детских влюбленностей, так и не вылившихся ни во что, кроме пышных фантазий. С этим хилым ранцем она и подходит к первому в жизни настоящему перепутью. Впервые ей самой, а не маме и папе, придется принимать настоящее взрослое решение. Юлька не ощущает готовности к подобной невообразимой самостоятельности. Ответственность, ловко оседлав ее, пихает пятками в бока. Юлька пытается стряхнуть с себя эту наглую наездницу. Она привыкла к размеренному течению своей судьбы. С малых лет мягкие волны родительской опеки ласково тянули ее вперед, и ей в голову не приходило подвергнуть выбранное направление сомнению. А теперь этот ручей выплюнул ее из своего надежного русла, она стоит на берегу, мокрая и дрожащая, не зная, в какую сторону двинуться. Разве может восемнадцатилетний мягкий как глина зародыш личности вот так вот взять и четко определить всю свою дальнейшую судьбу? Хотя, вот Моцарт, например, уже в четыре года ловко пиликал на скрипке и знал, что будет музыкантом. Но Юлька не Моцарт. И единственное желание, которое гложет ее уже второй год, исчерпывается томлением по реальной плотской любви. Какие к черту вступительные экзамены, когда она ни