– Но перед твоим отлётом мы побудем вместе? – она стояла, опираясь одной рукой о спинку кресла, и смотрела на него, наклонив голову и приоткрыв в скользящей улыбке губы.
Командир усмехнулся.
– А ты хочешь?
– А ты что, нет? – глаза её говорили о том, что она прекрасно поняла взгляд мужа, которым он только что смотрел на неё. – Или ты к себе в экипаж уже юную помощницу зачислил?
Командир рассмеялся весело.
– И даже не в единственном экземпляре. По одной на каждый день недели, все как одна собраны из одних выпуклостей, и у всех ноги прямо из плеч растут. Где ты будешь, дома?
– Нет, я возвращаюсь в Калькутту.
– Хорошо, я сообщу тебе, когда освобожусь, и мы устроим прощальный вечер, только ты и я.
– Ты привезёшь мне цветы, и мы будем танцевать при свечах, и на руке у меня будет букет роз.
– Договорились. Ты наденешь опять это же сиреневое платье, кулон из электроника с Шивой, а в волосы вплетёшь жемчуг. – Туалеты жены были слабостью Командира.
– Да, я надену это же самое платье, которое ты вчера даже не заметил.
– Как же не заметил. Ты им очень выразительно прошуршала мимо моей головы, – ответил Командир и рассмеялся.
Жаклин посмеялась над собой вместе с мужем и попросила:
– Только, ради всех богов, не надевай свою униформу, видеть её не могу.
Они помолчали, разговаривая взглядами, и Командир сказал со вздохом:
– Ну, пока?
– Пока, – Жаклин подняла руку и протянула её ладонью вперёд. Командир поднял свою и положил ладонь на экран, туда, где была рука Жаклин.
4
Получив отрицательный ответ на своё заявление, Василий не замедлил примчаться к отцу на полигон.
Набор добровольцев начался, когда он ещё сидел в рубке звездолёта. Вернувшись из полёта, пробыл сутки с матерью, как обычно встретившей сына в космопорту. Отца он видел мельком. О чём говорить? Вернулся, жив, здоров, как-нибудь выберут вечерок, поболтают о том, о сём, а сейчас отцу действительно было некогда. Мать другое дело. У неё опять рассыпался букет, в два ручья текли слезы, и она никак не могла оторваться от него. Ему еле удалось тайком послать из Космопорта заявление. Дома они сели за стол, уставленный разнообразными яствами, которыми можно было накормить половину экипажа звездолёта. Мать ерошила ему волосы, расспрашивала о здоровье и всё никак не могла наглядеться на своего первенца, вернувшегося из неведомой бездны. Про здоровье он отвечал, что хоть завтра в полёт, а если бы это было не так, он бы находился сейчас в госпитале, а не дома. Насчёт этого строго, разве она не знает. «Знаю, знаю», – отвечала мать и вздыхала. Они поговорили об успехах Ореста, похлопывая мать по руке, он пророчил брату славу на всю Ойкумену. Покачал головой, посмеиваясь над взбалмошностью Марины, опять сменившей