Лулу все это слышала так часто, что терпение ее, даже в лучшие дни, бывало на исходе. Теперь она гоняла еду по тарелке вилкой. В желудке начались странные спазмы.
– Я знаю.
– По-настоящему проиграли разве что американские индейцы, которые в итоге потеряли свою независимость в этой борьбе за территорию, национализм и начало того, что принято называть судьбоносным манифестом.
Лулу прикончила свой завтрак.
– Я знаю.
– Вот почему граница с Канадой демилитаризована.
Плечи Лулу поникли. Эту битву ей нипочем не выиграть.
– Бога ради, Лулу, выпрями спину. Ты иногда переигрываешь, – заметила Эйми на другом конце стола.
Лулу выпрямилась. Ахмед невозмутимо продолжил завтракать. Впрочем, лекция на сегодня закончилась.
Утром на уроке истории Лулу узнала, что, благодаря геноциду, изображение президента может попасть на денежную купюру, если он правильно разыграет свои карты. На уроке английского ей поведали, что у доктора Т. Дж. Эклберга было всевидящее око. На физике на нее снизошло знание того, что в воздухе постоянно витают звуковые волны. На французском Лулу убедилась, что голод оказался сильнее ее.
Внезапно чья-то ладонь хлопнула по ее парте. Лулу подскочила. Прямо перед ней замаячило лицо с совиными чертами. Мадам Перо выглядела именно так, как и полагалось выглядеть учительнице французского – строгой и учтиво агрессивной, с аккуратной прической и красными ногтями, заостренными, как когти хищной птицы. Лулу мало кого боялась, но Перо внушала ей первобытный страх.
– В чем дело? – спросила Перо на своем родном французском.
– Пардон, мадам? – Лулу с трудом сглотнула, но глаз не отвела.
– Твой учебник. Где твой учебник? – Мадам Перо продолжала глядеть своими широко раскрытыми, холодными глазами. Она постучала ногтем по столу: тук-тук-тук.
Лулу содрогнулась. От голода она стала очень рассеянной. Но Перо этого не объяснишь.
– Я забыла его дома.
– То есть, по-твоему, учебник можно оставлять где попало? А что, если бы я забывала вещи для урока? Как бы я вела урок? Думаешь, это позволительно – забывать учебники? – продолжала Перо, все еще на французском.
Риторические вопросы были коньком французского языка и решающим преимуществом учителя, для которого французский – родной язык. Лулу что-то промямлила, силясь вспомнить подходящее слово на французском, чтобы ответить на отрицательный вопрос. Глаз она по-прежнему не отводила, решив, что так будет лучше.
Перо сощурилась. Отчаявшись, Лулу потрясла