– Правда, она просто душка? – Рейвен впервые за долгое время обратилась к Леону, соизволив прервать воспевания дифирамбов Арлин. – Я буду писать по ней картину. Она – мой источник вдохновения. Моя муза. Когда я только увидела её несчастный вид, кровь на лице, покорность, кротость и вежливость, и страсть к ведению домашнего очага, я поняла, вот он образ Ямато Надэсикоэ[14]!
– Не смущай меня. Какая из меня Ямато Надэсикоэ? Да и разве это хорошо, когда одно произведение создаётся под впечатлением другого?
– Это абсолютно естественно, – отозвался Бёрк. – Зачастую именно так и создаются произведения искусства.
– Ты говоришь, что одни работы вдохновляют на другие. Но как тогда отличить плагиат от вдохновения?
– Зачастую все созданные произведения искусства продукты агглютинации – создание образа путём сочетания качеств, свойств или частей, взятых из разных предметов.
– Больше похоже на оправдание в суде при предъявлении обвинения в плагиате, – цинично хохотнула Арлин.
– Это не плагиат. А естественное конструирование образов. Любой продукт деятельности – не что иное, как перемолотая подсознаниям внешняя информация.
– И как же тогда отличить плагиат от агглютинации? – не унималась Арлин.
– От темы искусства мы перешли к юридической дискуссии, – Рейвен обречённо возвела взор к потолку. – Создайте ещё в качестве эксперимента судебный прецедент.
Но они её не слышали, поглощённые своим разговором. Оживлённый и воодушевлённый, Леон не мог остановиться, почувствовав некую свободу слова и мысли, какой ему не хватало после смерти Калеба.
– Любой объект искусства – продукт воображения. Воображение вырабатывает новые образы с помощью таких приёмов как агглютинации, акцентирование, гиперболизация, типизация и схематизация. Для живописи ближе типизация, мы выделяем существенное, постоянное в однородных объектах и воплощаем выделенное в конкретном образе.
– О боже, – Рейвен красноречиво закатила глаза и, подскочив с кресла, подтянула сползшие джинсы, – я, пожалуй, пойду поставлю чайник. Разрешишь похозяйничать на кухне?
– Разрешаю, – мрачно кивнул Леон, пренебрежительно взмахнув рукой, как будто и не услышав вопрос. – Ранее воспринятые предметы распадаются и образуют новые соединения, в соответствии с новыми потребностями, которые актуализируются в деятельности человека.
– Мне легче воспринимать искусство – как сублимацию, чем вникать в тонкости распада, – утомлённая таким сложным объяснением, Арлин устало откинулась в кресле, но не прерывала зрительного контакта.
– Ты недалека от истины. Фрейд и, правда, рассматривал уход в искусство заменой чрезмерному