Наконец-то разговор направился в сторону его способностей, правда, с очень большого расстояния.
– Однако я должен покаяться вам, – он был готов откусить себе язык за то, что произнес перед папой именно это слово; Марта обязательно упрекнула бы его за ошибку, – что недолюбливаю английский язык, который…
– Вы верите в Бога, доктор Фрейд?
Симпатия, которую Зигмунд чувствовал к этому почти древнему старцу, внезапно исчезла, раздавленная тяжестью этого вопроса. Вот он, предательский удар. Сейчас его попросят отказаться от агностицизма ради исповедания веры или, что еще хуже, обратиться в католицизм в обмен на какие-нибудь почести или вознаграждения. Об этом бы напечатали во всех газетах, и компенсация, без сомнения, могла бы его заинтересовать, но он не уступит. Это типично для века интриг и типично для пап: все они с одинаковым пренебрежением относились к достоинству своих так называемых сыновей. Теперь надежда на работу в Папском университете исчезла, а раз так, стоит еще раз подтвердить превосходство разума.
– Гепард с его острыми когтями и быстротой, кажется, создан для того, чтобы убивать газелей. – Фрейд встал, чтобы увеличить силу своих слов. – Но если взглянуть внимательнее, то и газели такие быстрые и ловкие, кажется, родились для того, чтобы гепарды умирали от голода. Поэтому я спрашиваю себя: не существуют ли два божества, враждующие одно с другим, или одно божество с наклонностями садиста, которое развлекается, играя своими созданиями? Я говорю это как нелепость, без всякого намерения богохульствовать, и отвергаю оба этих предположения. Я не уверен ни в чем, поэтому мне остается искать истину, если истина одна, в глубине моей души посредством разума.
Фрейд дал понять, что не верит в божественный план для мира, но не может высказаться яснее: это было бы невежливо. По крайней мере, он надеялся, что был понят именно так. Он снова сел на диван, но был готов встать, когда его погонят отсюда. На душе у него было тяжело от мысли, что жена всю жизнь будет попрекать его тем, что он упустил эту возможность, что он не был чуть-чуть дипломатичнее, чуть-чуть больше реалистом.
Но когда он увидел глаза папы, в них была улыбка! От изумления Фрейд качнулся назад и уперся спиной в спинку кресла. Когда потом папа быстро захлопал в ладоши как ребенок, которому показали коробку с леденцами, ученый решил, что его слова были неверно поняты. Иногда такое случалось с некоторыми его пациентами, которые хотели любой ценой слышать от других только то, что им нравится.
– Ведь именно это утверждает философ Демокрит! – воскликнул папа, и в его голосе звучало счастье. – В школе это был один из моих любимых философов, особенно потому, что он говорил: у нас нет истинного знания ни о чем, потому что истина находится в глубине. И ваш исследовательский метод, психоанализ, действует в том же направлении. Ах, дорогой доктор, вы не знаете, как вы меня осчастливили, а в это время