– Невероятно. Уж сколько дней прошло, а все еще невозможно во все это поверить, – заключил Бони, примериваясь взглядом к Эйден, ожидая от нее не менее интересного отчета.
Эйден, вспоминая, едва не плакала:
– Мне было легче, чем Коману. Змея своими глазами я не видела, поскольку весь вечер провела дома. Если бы тогда я была на набережной, точно бы с ума сошла. У меня впечатлительность дикая. Каждый раз, когда я включаю телевизор и смотрю передачи про змея, меня дрожь берет и я плачу. Мне жалко людей, которые приехали к нам отдыхать и так сильно пострадали. Наш курорт закрыли… Никто к нам больше не приедет…
– Эйден, милая. Я понимаю ваши переживания. Но, все-таки, найдите в себе силы и расскажите, что вы видели в тот вечер? – Бони по отношению к Эйден был гораздо более снисходительным, чем к Коману. Тем не менее, он ожидал от нее не проявления женских эмоций, а вполне объективного рассказа о том страшном событии, которое она пережила.
Эйден не без сожаления посмотрела на Бони.
– Я в тот вечер была дома. Досмотрела фильм по «онлайн» и вышла на балкон. По улице как никогда резво разъезжали машины. Водители, как сумасшедшие, то жали на газ, то давили по тормозам. Со стороны набережной выли сирены, раздавались выстрелы. Кто-то испуганно кричал: «Змей, змей». Я ничего не понимала: Какой змей? Откуда змей? И только когда постояльцы стали хватать свои вещи и драпать, оставляя оплаченные номера, я поняла, что произошло нечто ужасное. До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что все это произошло на самом деле.
Ничего существенного к рассказу Комана Эйден добавить не смогла.
Весьма взыскательный взгляд Бони плавно, органично переместился к Юнгу, который прислушиваясь к разговору, проявлял очевидные признаки заинтересованности.
– А вы, молодой человек. Где вы были в момент пришествия змея? Чем вы можете поделиться? – мягко, но при этом весьма требовательно спросил Бони.
Юнг молчал, а Эйден как-то по особенному заулыбалась, предваряя улыбкой необычайную сенсацию, которую она сейчас сотворит, повествуя столичному ученому уникальную в своем роде историю.
Она едва сдержалась, чтобы не щелкнуть пальцем, и не закричать «але», как цирковой артист перед своим лучшим,