– Распишись.
Я расписался. Он вырвал ее и вручил мне.
– Уплатить в течение десяти дней, а если не признаешь себя виновным, явишься в суд в указанный день.
– Благодарю вас, сэр.
– И езжай осторожно, – сказал Луи.
– И ты тоже, родной.
– Что?
– Я сказал – хорошо.
Они пошли к своей машине. Я пошел к своей. Влез, завел мотор. Они продолжали сидеть. Я вырулил на полотно и поехал, держа 60.
Синди, думал я, ты мне за это заплатишь! Я тебя так прищучу, как никто тебя не прищучивал!
Доехав до поворота на Портовое шоссе, я свернул и поехал по 110-му, сам не знаю зачем.
12
Я проехал по Портовому шоссе до конца. Это был Сан-Педро. Я проехал по Гаффи, свернул налево на 7-ю, проехал несколько кварталов, свернул направо на Пасифик, проехал еще, увидел бар «Питейный кабанчик», остановил машину, вошел. Внутри было темно. Телевизор не работал. Бармен был старик лет восьмидесяти, весь белый – белые волосы, белая кожа, белые губы. И сидели еще два старика, белые как мел. Как будто из всех троих выпустили кровь. Они напомнили мне высушенных мух в паутине. Напитков видно не было. Никто не шевелился. Белое безмолвие.
Я стоял в дверях и смотрел на них. Наконец бармен издал звук:
– А?..
– Тут никто не видел Синди, Селина или Красного Воробья? – спросил я.
Они только глядели на меня. Губы одного из посетителей сложились в маленькое мокренькое «о». Он пытался заговорить. Второй посетитель опустил руку и почесал яйца. Или то место, где они когда-то были. Бармен остался недвижим. Он напоминал фигуру, вырезанную из картона. И старую. Я вдруг почувствовал себя молодым.
Я прошел вперед и сел на табурет.
– Что-нибудь выпить найдется? – спросил я.
– А… – сказал бармен.
– Водка – «Севен-аи», лимона не надо.
А теперь выкиньте на помойку четыре с половиной минуты и забудьте о них. Вот сколько потребовалось бармену, чтобы принести мне стакан.
– Благодарю, – сказал я, – и, пожалуйста, сделай еще один, раз уж ты начал двигаться.
Я врезал. Оказалось неплохо. Он, видно, набил руку.
Два старикана сидели и глядели.
– Хороший денек, а, парни? – спросил я.
Они не ответили. У меня возникло такое чувство, что они не дышат. Или мертвых не положено хоронить?
– Слушайте, парни, когда кто-нибудь из вас в последний раз стянул трусики с женщины?
Один из стариков отозвался:
– Хе-хе-хе-хе!
– А-а, вчера ночью?
– Хе-хе-хе-хе!
– Понравилось?
– Хе-хе-хе-хе!
У меня испортилось настроение. Жизнь моя уходит псу под хвост. Мне нужно что-то – сверкание огней, блеск, что-нибудь эдакое, черт возьми. А я тут толкую с покойниками. Я прикончил первый стакан. Второй уже был готов. В дверь вошли двое, с чулками на лицах.
Я осушил второй стакан.
– ТИХО! БЕЗ ГЛУПОСТЕЙ! БУМАЖНИКИ, КОЛЬЦА, ЧАСЫ – НАСТОЙКУ! ЖИВО! – выкрикнул один.
Второй перемахнул через стойку и подбежал к кассе. Ударил по ней кулаком.
– ЭЙ! КАК ОТКРЫВАЕТСЯ ЭТА ХЕРОВИНА?
Он