Фильчиган медленно, словно выходя из эйфории прошлого, посмотрел на друга с осуждением.
– Ладно, ладно, пошутить нельзя, смотри, вон как насупился, – растянувшись в улыбке, Нильсон слегка затрясся от удовольствия от удачной шутки, – о, о, люди, кто в красном? Поспешите, а то мой друг сейчас набросится на вас, – не унимался шутить Нильсон. И от новой шутки еще больше захохотал. Он говорил и смеялся негромко, поэтому люди, приходившие или покидавшие столики, не обращали внимания на двоих общавшихся между собой преподавателей. И в момент, казалось, своего успокоения Нильсон будет готов продолжать слушать друга, но не сдержался от внезапно посетившей его мысли.
– Только у-у не мычи, прошу тебя, – сказал он, вновь расхохотавшись.
На этот раз внимание привлек соседний столик, за которым сидела парочка студентов.
Фильчиган, бросая короткие взгляды на окружавших, старался не показывать, что чувствует себя потерянно рядом с весельчаком, и смиренно ожидал, когда Нильсон перестанет смеяться. Он считал, что последующие доводы вновь заинтересуют в глубине души романтичного эсквайра.
– Документ «Зед и» тебе что-нибудь говорит? – сказал терпеливый Фильчиган, посчитав, что нужно подождать конец его иронии и предел ее будет переходом непосредственно к делу.
– Хе-хе-хе, – постепенно остывал эсквайр, о чем-то размышляя при этом.
– Инновакуумио? – предположил педагог по физике, еще сохраняя улыбку наготове.
Улыбка исчезла с лица профессора, как только Фильчиган мотнул головой в знак согласия, с вопросительным взглядом ожидая от товарища следующие вопросы.
– Да ну! Не может быть, ты меня разыгрываешь, дружище. – Нильсон облокотился, наклонившись набок, о рукоятку пластмассового стула.
Это помогало ему прийти в себя, чтобылучше осмыслить свое предположение. Его лицо приняло серьезный вид.
– Да такое место едва можно предположить за пределами нашей галактики, понимаешь? Черная дыра… отсутствие гравитации и притяжения здесь, на нашей планете?! Отсутствие вакуума в пространстве?! Этого не может быть на Земле!
Нильсон, полностью расположившись на стуле, все же готовился к опровержению законов своего учения.
Бенджамин Нильсон всегда с уважением относился к своему приятелю. В особенности к его увлечениям. Хотя тот был младше его на несколько лет. И всегда во что-нибудь новое, открытое Фильчиганом, Нильсон проникал с откровенной добротой. С начала повествования в идеи товарища развлекало его, своими доводами, но позже, когда факты преобладали над немыслимостью утверждений, в итоге предположений Фильчигана эсквайр относился к его какому-либо новому открытию с восхищением. Но в этот раз Нильсон был потрясен до необычайного состояния. «Неужели, – гадал он, – сейчас Андреас мне откроет место, где находится портал по перемещению сквозь время, что когда-то было лишь в предположениях самого Эйнштейна?»
– Я тебе дорасскажу? – но, будучи неуверенным в том, что слушатель