– Кто тебе сказал?
– Она.
– Сама?
– Собственными устами.
– Думаешь, она в самом деле любит меня?
– Страстно, насколько я понял.
Исстрадавшаяся физиономия посветлела. Он провел рукой по лбу и с облегчением вздохнул.
– Слава Богу. Я слегка вспылил, ты уж не сердись. Сам посуди: ты только что обручился с девушкой и вдруг узнаешь, что она два месяца назад была помолвлена с другим, это, знаешь ли, удар не из легких.
Я изумился:
– Ты помолвлен? Когда же это произошло?
– Сразу после обеда.
– А как же Вотвотли?
– Кто тебе рассказал про Вотвотли?
– Дживс. Он сказал, тень Вотвотли нависла над тобой, как туча.
– Твой Дживс слишком много болтает. Между прочим, Вотвотли тут никаким боком не фигурирует. Я объяснился ровно через минуту после того, как старик Стоукер сказал мне, что покупает замок, решился наконец-то.
– Ей-богу?
– Ей-богу! Думаю, тут главная заслуга принадлежит портвейну. Я ему споил все, что осталось от урожая 1885 года.
– Вот это мудро. Сам сообразил?
– Нет. Дживс надоумил.
Я не смог удержать горестного вздоха.
– Гигант!
– Уникум!
– Вот голова!
– Думаю, размер девять с четвертью, не меньше.
– Он ест много рыбы. Какая жалость, что он лишен музыкального слуха, – печально заметил я. Однако тут же подавил сожаления: хватит горевать о своей утрате, надо радоваться удаче Чаффи. – Ну что ж, отлично. Надеюсь, вы будете очень, очень счастливы, – искренне пожелал я. – Скажу тебе со всей честностью: Полина одна из самых симпатичных девушек, с кем я был помолвлен.
– Может, хватит сыпать соль на эту окаянную помолвку?
– Пожалуйста.
– Я хочу поскорее забыть, что ты был когда-то с ней помолвлен.
– Кто же против.
– Когда я начинаю думать, что в то время ты имел право…
– Да никаких прав я не имел. Не забывай, помолвка длилась всего два дня, и оба эти дня я провалялся в постели с жесточайшей простудой.
– Но когда она сказала тебе «да», ты, конечно…
– Вот именно что нет. В комнату вошел официант с подносом мясных сандвичей, и момент был упущен.
– Так, значит, ты никогда…
– Ни единого раза.
– Весело же она проводила время после помолвки с тобой. Сплошной праздник и нескончаемое ликованье. И почему она согласилась за тебя выйти? Не понимаю, хоть убей.
Думаете, я понимал? Вот именно – хоть убей. Впрочем, возможно, при виде меня в душе властных энергичных женщин начинают звучать какие-то потаенные струны. Такое уже случилось один раз, когда я обручился с Гонорией Глоссоп.
– Я как-то советовался с одним вполне авторитетным психоаналитиком, – сказал я, – так он считает, что, когда женщина видит, как я слоняюсь, будто бездомная овца, в ней просыпается материнский инстинкт. Может быть, что-то в этом есть.
– Возможно, – согласился Чаффи. – Ладно, я